потому что никто не ожидал и не был готов к нашему отступлению на венгерские 
аэродромы. Наши враги, которые располагают неограниченными ресурсами могут 
размещать зенитные батареи на каждом углу, мы, к сожалению, этого позволить 
себе не можем. Мустанги рассыпались над всем аэродромом и спокойно занимаются 
тренировочной стрельбой по мишеням как в мирное время. Моя эскадрилья, которая 
должна была быть заправлена и снабжена боеприпасами, все еще находится на земле.
 Несколько транспортных самолетов, которые доставили нам боеприпасы, горючее и 
бомбы стоят на открытом месте. Пригодные к полетам самолеты находятся в 
импровизированных ангарах в лесу и в них трудно попасть. Но ремонтируемые 
самолеты и транспортники с бомбами и горючим взлетают на воздух, пушки сорока 
Мустангов грохочут без передышки, превращая все, что видят пилоты в пламя и 
обломки. Мною овладевает беспомощная ярость, приходится смотреть на все это и 
не иметь возможности ответить. Под всему аэродрому горят самолеты, над ними 
поднимаются клубы черного дыма. В этой сумятице можно подумать, что пришел 
конец света. Как это ни звучит абсурдно, я пытаюсь на мгновение заснуть. К тому 
времени, когда я проснусь, все уже закончится. Если тот парень, который 
продолжает кружить надо мной сможет в меня попасть, мне будет легче принять это,
 если я засну.
   После того, как пилот Мустанга поджег мой самолет во время первой атаки, он, 
должно быть, заметил меня, лежавшего в поле. Возможно он на самом деле видел, 
как я спрыгнул с крыла, в любом случае он возвращается снова и снова и пытается 
попасть меня из пушек и пулеметов. По всей видимости он не видит меня четко 
через прицел, должно быть он не может поверить, что еще не попал в меня, потому 
что зайдя один или два раза он с ревом проносится надо мной, снижается до 
высоты несколько метров и смотрит на меня. Я лежу на животе не шевелясь, только 
немного поворачиваю голову чтобы бросит на него взгляд из-под полуопущенных век.
 Каждый раз, когда он приближается ко мне спереди, на меня падает песок от 
пулевых фонтанчиков. Попадет ли он в меня в следующий раз? Бежать нельзя, они 
стреляют по всему, что движется. И так это и продолжается, до бесконечности. 
Наконец у него, как я совершенно уверен, кончились боеприпасы, пройдя надо мной 
еще раз он летит прочь. Его коллеги также израсходовали свои боеприпасы, очень 
толково, нужно признать. Они строятся над летным полем и улетают. Наш аэродром 
представляет собой ужасное зрелище, в особенности, на первый взгляд. Первым 
делом я ищу лейтенанта Хофмейстера. Его самолет лежит на краю летного поля, 
должно быть, он не смог быстро приземлиться и был застигнут во время посадки. 
Он ранен: одну ногу придется ампутировать. На летном поле горят и взрываются 
самолеты, к счастью, среди них только несколько боеспособных машин, которые 
были хорошо замаскированы и представляли собой не такую простую цель. Когда я 
посещаю каждое подразделение в лесу, мне говорят, что во время атаки наземный 
персонал, как им и было приказано, вел непрерывный огонь из стрелкового оружия. 
Сбито четыре Мустанга. Учитывая, что у нас не было зениток, это особенно 
отрадно. Значит, у Мустангов не получилась их безопасная тренировочная стрельба 
по мишеням. Через несколько дней прибывают зенитки и маловероятно, что такие же 
успешные рейды когда-нибудь снова повторятся.
 
***
 
   В нашем секторе часто встречаются немецкие самолеты, пилотируемые румынами, 
которых мы сами же ими и снабдили. Сейчас на них румынские опознавательные 
знаки и они летают на стороне русских. Румынская операционная база находится не 
очень далеко от нашей. Поэтому мы проводим две атаки с малой высоты на их 
аэродромы в районе Карлсбурга, Кронстадта и Херманстадта. Злые языки 
предполагают, что мы пытаемся подражать Мустангам, те поступали точно также. Мы 
уничтожаем более 150 самолетов на земле, некоторые из них – в воздухе, это в 
основном тренировочные и связные самолеты, но и в этом случае они используются 
румынскими ВВС, пусть даже для тренировки. Успех этих атак в очень большой 
степени зависит от силы вражеской обороны.
 
***
 
   Боевые действия в Румынии завершились. Советское наводнение затопило всю 
страну и сейчас они пытаются нащупать проходы в Венгрию. Русские колонны одна 
за другой идут по перевалу Ротер-Турм в направлении Херманстадта. Вылеты против 
этих особенно трудны, потому что их армии очень сильно защищены от воздушного 
нападения. Во время одного из полетов над северными склонами перевала 40-мм 
зенитный снаряд срывает фонарь, к счастью, ни один из осколков меня не задевает.

   В тот же самый вечер мой офицер по разведке говорит, что он почти каждый 
день слышит по радио пропагандистские передачи на немецком, это истории о 
зверствах немецких солдат и подстрекательства к партизанской войне. Передача 
всегда начинается со слов: «Говорит Кронстадт». Поговорив с группой, мы 
назначаем на завтра первую атаку на радиостанцию, так мы сможем разобраться с 
этими провокаторами. На рассвете мы вылетаем в направлении Кронстадта, старого 
поселения трансильванских саксонцев. Прямо впереди, в утреннем тумане показался 
городок. Нам не приходится пролетать над ним, передающая станция с ее двумя 
высокими мачтами стоит на главной дороге в семи километрах к северо-востоку. 
Между гигантскими мачтами находится небольшое здание, нервный центр всей 
передающей станции. Подлетая ближе и уже готовясь спикировать, я вижу 
автомобиль, выезжающий из внутреннего дворика этого здания. Если бы я был 
уверен, что именно ее пассажиры подстрекали партизан нанести нам удар в спину,