военно-морская база СССР. Приблизительно в 20 км к востоку от Кронштадта 
находится Ленинград, к югу – порты Ораниенбаум и Петергоф. Вокруг этих двух 
городов, на полосе побережья длиной в 10 км скопились очень крупные силы 
противника. Нам приказано очень точно отметить позиции наших войск на картах, 
чтобы убедится в том, что мы способны узнать наш собственный передний край. 
Когда Стин придает другой поворот беседе, мы начинаем понимать, что именно эти 
концентрации войск будут нашими целями. Он возвращается к русскому флоту и 
объясняет, что наибольшую озабоченность вызывают два русских линейных корабля, 
«Марат» и Октябрьская революция". Оба этих судна имеют водоизмещение по 23000 
тонн. В дополнение к ним, есть также четыре или пять крейсеров, а также ряд 
эсминцев. Корабли постоянно меняют свои позиции в соответствии с тем, какие 
сектора на материке требуют поддержки их опустошающим и точным огнем.
   Тем не менее, линкоры, как правило, ходят взад-вперед только в глубоководном 
канале между Кронштадтом и Ленинградом. Наша эскадрилья только что получила 
приказы атаковать русский флот в Финском заливе. Для этой операции нельзя 
использовать обычные бомбардировщики и обычные авиабомбы, особенно в условиях 
сильного зенитного огня. Стин говорит нам, что ожидается прибытие тонных бомб, 
оснащенных специальными детонаторами. Бомбы с обычными детонаторами взорвутся 
без всякого эффекта на бронированной верхней палубе, и хотя взрыв, несомненно, 
повредит надстройки, судно останется на плаву. Мы не можем ожидать, что 
прикончим двух этих левиафанов, если только не используем бомбы замедленного 
действия, которые пробьют палубу без детонации и взорвутся глубоко внизу в 
корпусе судна.
   Несколько дней спустя в ненастную погоду мы внезапно получаем приказ 
атаковать линкор «Марат», ведущий огонь по нашим позициям, он только что был 
обнаружен самолетом-разведчиком. Погода испортилась вплоть до самого 
Красногвардейска в 30 км к югу от Ленинграда. Плотность облачного покрова над 
Финским заливом составляет семь десятых. Нижняя кромка находится на высоте 800 
метров. Это будет означать полет через двухкилометровый слой облаков. Весь полк 
поднимается в воздух и берет курс на север. Сегодня у нас насчитывается 30 
самолетов, согласно штатному расписанию мы должны иметь 80 машин, но цифры не 
всегда являются решающим фактором. К сожалению, тонные бомбы еще не прибыли. 
Поскольку наши одномоторные «Штуки» не могут летать вслепую, ведущий должен 
полагаться на помощь всего двух приборов: индикатора крена и датчика 
вертикальной скорости. Остальные держат строй, прижимаясь друг к другу так 
чтобы можно было видеть крыло соседа. Если лететь в густых, темных облаках, 
никогда нельзя держать интервал между концами крыльев больше чем 3-4 метра. 
Если он больше, то мы рискуем потерять соседа навсегда и протаранить идущий 
следом самолет. Эта мысль всегда вызывает ужас! При такой погоде безопасность 
всего полка в высочайшей степени зависит от того, как ведущий летит про 
приборам.
   Спустившись на высоту 2 км мы оказываемся в густом облачном покрове, 
отдельные машины немного вышли из строя. Вот они снова подошли ближе. Земли 
по-прежнему не видно. Если судить по часам, то мы очень скоро будем над Финским 
заливом. Облачный покров становится немного тоньше. Ниже нас сверкает синева – 
это вода. Должно быть, мы приближаемся к нашей цели, но где же она точно 
находится? Невозможно сказать, потому что разрывы в облаках едва заметны. 
Облачный покров никак не может быть 7/10, только изредка этот густой суп 
растворяется и открывает отдельные просветы. Неожиданно через один из таких 
просветов я что-то вижу и тут же связываюсь со Стином по рации.
   «Кениг 2 – Кенигу 1… отвечайте».
   Он немедленно откликается:
   «Кениг 1 – Кенигу 2, прием».
   "Я вижу большое судно прямо под нами… кажется, «Марат».
   Мы продолжаем переговариваться, Стин снижается и устремляется в разрыв между 
облаками. Не договорив до конца, я также начинаю пикирование. За мной следует 
Клаус в другом штабном самолете. Сейчас я могу видеть судно. Конечно же, это 
«Марат». Усилием воли я подавляю волнение. Для того чтобы оценить ситуацию и 
принять решение у меня есть только несколько секунд. Именно мы должны нанести 
удар, поскольку крайне маловероятно, что все самолеты пройдут через окно. И 
разрыв в облаках и судно движутся. До тех пор пока мы находимся в облаках, 
зенитки могут наводиться только по слуху. Они не смогут точно прицелиться в нас.
 Что ж, очень хорошо: пикируем, сбрасываем бомбы и снова прячемся в облаках! 
Бомбы Стина уже в пути… промах. Я нажимаю на спуск бомбосбрасывателя… Мои бомбы 
взрываются на палубе. Как жаль что они всего лишь весом 500 кг! В тот же момент 
я вижу, как начинается огонь из зениток. Я не могу себе позволить наблюдать за 
этим долго, зенитки лают яростно. Вон там другие самолеты пикируют через разрыв 
в облаках. Советские зенитчики понимают, откуда появляются эти «проклятые 
пикировщики» и концентрируют огонь в этой точке. Мы используем облачный покров 
и поднявшись выше, скрываемся в нем. Тем не менее, позднее мы уже не можем 
покинуть этот район без всяких для себя последствий.
   Как только мы прилетаем домой начинается игра в угадайку: какой ущерб был 
нанесен судну этим прямым попаданием? Военно-морские специалисты утверждают, 
что с бомбой такого калибра полного успеха достигнуть невозможно. С другой 
стороны, немногие оптимисты полагают, что это вполне реально. Как будто бы для 
того, чтобы подтвердить их мнение, в ходе нескольких последующих дней наши 
разведывательные самолеты, несмотря на самые тщательные поиски, не могут 
обнаружить «Марат».
   В последующей операции после попадания моей бомбы крейсер тонет в считанные 
минуты.