принятое в корпоративных органах, было сплошной фикцией: в то время как 
промышленники представляли в них реальную силу, от имени трудящихся в них 
выступали профсоюзные чиновники, назначаемые фашистскими властями.
Профессиональное объединение промышленников — Конфиндустрия — продолжало играть 
видную роль в системе фашистского государства. Что же касается эффективности 
корпоративных органов в разрешении трудовых конфликтов, то об этом красноречиво 
говорят цифры, опубликованные в печати: в 1936 г. из более чем 130 тыс. 
конфликтных дел корпорации разрешили 14 тыс., в 1937 г. из 142 тыс.— также 
только 14 тыс.7 Обилие трудовых споров, попадавших в корпоративные органы, 
служило свидетельством непримиримости классовых интересов, а низкий процент 
решенных дел говорил о полной неспособности этих ор-
___________________
5 Tosarelli E. Sintesi di politica economica corporativa. Roma, 1940, p. 9.
6 Pagliaro A. Il fascismo contro il comunismo. Firenze, 1938, p. 38.
7 Bocca G. Storia d'Italia nella guerra fascista. Bari, 1969, p. 40.
100
 

ганов установить какое-либо подобие «классового сотрудничества».
Однако, по заявлениям фашистской пропаганды, корпоративное устройство должно 
было знаменовать собой не только «социальную революцию», но и установление 
«нового типа руководства экономической жизнью». По словам фашистских 
экономистов, он заключался в преодолении антитезы между либеральной свободой и 
социалистической централизацией. Роль арбитра в производственном процессе 
отводилась государству, которое должно было вносить в него плановое начало. 
«Основной принцип,— писал Тозарелли,— состоит в том, что государство, не 
занимаясь непосредственно производительной деятельностью, направляет ее и 
регулирует экономическое развитие нации. Государственная власть приобретает 
характер государственной диктатуры, противоположной классовой диктатуре, 
присущей социалистической системе» 8.
На деле итальянский фашизм был весьма далек от установления эффективной 
государственной диктатуры в области экономики, поскольку он не только не 
покушался на принцип частной собственности па средства и орудия производства, 
но и постоянно подчеркивал его незыблемость. «Институт частной собственности 
представляет собой самый высший синтез, к которому пришли путем длительной 
исторической эволюции»,— писал в 1940 г. экономист П. Микелис 9.
Вмешательство фашистского правительства в экономические дела, усилившееся в 
годы мирового экономического кризиса, имело главной целью помочь крупным 
капиталистическим объединениям. При этом роль корпорации была весьма скромной, 
поскольку эта помощь осуществлялась или традиционными путями, или специально 
созданными органами. В тексте закона о принудительном картелировании 
предприятий одной отрасли, принятого в 1932 г., который теоретики фашизма 
считали первым актом вмешательства правительства в экономическую жизнь, 
корпоративные органы по сути дела игнорировались. Решение о принудительном 
картелировании принималось большинством голосов промышленников данной отрасли, 
иначе говоря — волею Конфиндустрии.
В новом издании закона о картелировании, который вышел в 1937 г., корпорациям 
отводилась гораздо более значительная роль. Так, они должны были контролировать 
слияние промышленных предприятий, и новые консорциумы обязывались отчитываться 
в своей деятельности перед корпорациями. Однако председателями корпораций, к 
которым направлялись эти отчеты, были представители тех самых консорциумов, 
которые они должны были контролировать. Нет ничего удивительного в том, что эти 
отчеты
___________________
8 Tosarelli E. Op. cit., p. 10.
9 Michelis P. Le role ?conomique des corporations fascistes en Italie. Geneve, 
1940, p. 15.
101
 

никогда не приводили их к каким-либо решениям. Как пишет итальянский экономист 
Дж. Гуалерни, подробно исследовавший деятельность корпоративных органов, «эта 
документация никогда не служила для глубоких и серьезных исследований 
деятельности отдельных консорциумов, а те обзоры, которые делались, 
ограничивались простой регистрацией, без какой-либо оценки их влияния на 
экономику страны» 10.
Важной прерогативой, которую получили корпорации по закону 1937 г., было 
монопольное право давать разрешение на открытие новых предприятий. Однако на 
практике и в этом случае решение попадало в руки руководителей Конфиндустрии. 
Если они не были заинтересованы в открытии нового предприятия, то проходили 
месяцы и даже годы, прежде чем корпоративные органы давали подобное разрешение, 
и, наоборот, дело шло необычайно легко и быстро, если этому способствовали 
могущественные промышленные группы.
«Национальные интересы», а под ними чаще всего подразумевались планы усиления 
монополистических объединений, служили этикеткой для различных спекулятивных 
сделок. Система выдачи корпорациями лицензий на постройку новых предприятий 
оказалась еще одним средством в руках монополий для удушения какой-либо 
конкуренции. Это приняло столь широкие масштабы, что даже находило отражение в 
официальных документах того времени. Так, во время обследования хода 
строительства новых предприятий, проведенного в 1939 г., инспекция труда во