«профессионального представительства». В этом слышались отголоски идеи 
«корпоративного парламента» — идеи, весьма популярной в Италии после первой 
мировой войны. И установленный фашистами порядок выдвижения кандидатов в 
депутаты через профсоюзы и другие ассоциации мог показаться даже осуществлением 
этих идей.
Но та или иная идея может приобретать разный смысл в зависимости от конкретных 
исторических условий, в которых ее пропагандируют и пытаются провести в жизнь. 
В Италии существовал фашистский режим. Все оппозиционные или даже просто 
независимые от этого режима партии и организации были ликвидированы. Все так 
называемые «признанные законом» профсоюзы и ассоциации были фашистскими 
профсоюзами и ассоциациями, и их кандидаты были прежде всего представителями и 
носителями интересов и идей фашизма, а не той или иной профессиональной 
категории или сословия. Кандидаты и депутаты предлагались руководящими органами 
профсоюзов и ассоциаций, которые, безусловно, были связаны с партийными и 
правительственными органами. Если говорить о председателях фашистских 
конфедераций, то все они, согласно уставу фашистской партии 1926 г., входили в 
Большой фашистский совет. Что же касается последнего, то он выступал в качестве 
главного фильтра всего механизма отбора и просеивания. Можно было быть 
уверенным, что список кандидатов, отобранных БФС, состоял из 100-процентных 
приверженцев режима. Так называемое «всеобщее голосование» производилось не по 
отдельным кандидатурам, а по всему списку путем приписки внизу бюллетеня «да» 
или «нет» (ст. 6). Естественно, что в этих условиях роль избирательного корпуса 
могла быть только пассивной, а не активной. Он голосовал за составленный 
фактически без его участия список. Говорить о «всеобщем голосовании» в смысле 
старой буржуазно-демократической доктрины уже было нельзя. Еще с одним 
«пережитком» либерализма и демократии было покончено.
В плане вопроса о сращивании государственного и партийного аппарата обращает на 
себя внимание тот факт, что в новом законе право окончательного составления 
списка депутатов парламента было предоставлено Большому фашистскому совету, 
который формально не был ни правительственным, ни государственным органом. 
Возникавшие таким образом с формально-юридической точки зрения несоответствие 
было устранено законом о строении и правомочиях Большого фашистского совета, 
принятым в декабре 1928 г. Это один из важнейших законодатель-
85
 

ных актов фашизма, завершивший и закрепивший процесс огосударствления 
фашистской партии.
Этот процесс нашел свое отражение в статье ее устава (1926 г.), 
предусматривавшей, что в Большой фашистский совет, остававшийся формально 
высшим партийным органом, входят не только деятели партии, как таковые, но и 
все министры вообще. Фашистская партия превращалась в «организацию 
общественно-правового характера, используемую фашистским правительством для 
конституционных и административных целей». Теперь в статье 1 нового закона о 
БФС указывалось: «Большой фашистский совет является верховным органом, 
согласовывающим и сосредоточивающим в себе всю активность режима, вышедшего из 
октябрьской революции 1922 г. Он осуществляет законодательную функцию в 
установленных законом случаях и должен, кроме того, давать заключения по всяким 
другим вопросам — политическим, экономическим или социальным — государственной 
важности, по которым его запросит глава правительства».
Таким образом, БФС брал на себя функции, являвшиеся, согласно старой 
буржуазно-демократической доктрине, прерогативой исключительно государственных 
органов. Узаконение вмешательства БФС в сферу государственной деятельности 
нашло свое выражение и в ряде других статей нового закона: «Заключение БФС 
должно быть получено по всякому вопросу, имеющему конституционный характер» (ст.
 12) ; «сохраняя в силе полномочия и прерогативы главы правительства, БФС 
составляет и обновляет списки лиц, которых он считает годными в случае вакансии 
для выполнения правительственных функций» (ст. 13).
Со своей стороны представители высшей законодательной и исполнительной 
государственной власти расширяли сферу своего вмешательства в сугубо партийные 
дела: «Статут Национальной фашистской партии утверждается королевским декретом 
по предложению главы правительства, премьер-министра, государственного 
секретаря, БФС и Совета министров» (ст. 14) ; «секретарь Национальной 
фашистской партии назначается королевским декретом...» (ст. 15) ; «члены 
Национальной директории фашистской партии назначаются декретом главы 
правительства...» (ст. 16); «федеральные секретари Национальной фашистской 
партии назначаются декретом главы правительства...» (ст. 18).
Таким образом, новый закон подтверждал и стимулировал процесс сращивания 
государственного и партийного аппарата в фашистской Италии. Своего рода 
символом и фокусом этого процесса был сам Муссолини, объединивший в своей 
персоне главу фашистского правительства, главу фашистской партии и главу 
Большого фашистского совета. Отметим в этой связи, что сама система отношений 
между партией и государством в фашистской Италии несколько отличалась от той, 
которая сложилась позднее в фашистской Германии. Роль фашистской партии в 
Германии была большей, в то время как в Италии она сводилась к «про-
86
 

стому орудию государства, необходимому для ведения националистической 
пропаганды», для идеологического приобщения к государству широких слоев