странной неподвижности. 

Эти невыразительные руки хорошо сочетались с неподвижной и загадочной маской 
лица. 

Подчиненные рассказывали, что Гиммлер никогда никого не хвалил и не ругал. Его 
распоряжения были чаще всего нечеткими. Он любил, чтобы его сотрудники сами 
находили лучший способ исполнить желания их шефа, планы которого раскрывались 
лишь постепенно. Ему нравилась таинственность. Окружая секретностью все свои 
замыслы, он сделал ее абсолютным законом, нарушение которого влекло за собой 
строжайшее наказание, а иногда и смерть. 

Гиммлер обладал редкой работоспособностью. Его рабочий день начинался в восемь 
утра и заканчивался глубокой ночью, частенько к двум часам. Он трудился всюду и 
беспрерывно. В поездках, где бы он ни находился - в поезде, самолете или 
автомобиле, - его всегда сопровождал секретарь, записывавший под диктовку 
письма и другие тексты. Он постоянно поддерживал радиосвязь с центральной 
службой гестапо и строго требовал, чтобы аппаратура содержалась в образцовом 
порядке. Ему должны были докладывать о любом сколько-нибудь важном сообщении 
или письме. Документы Гиммлер читал очень внимательно, делая на полях пометки 
карандашом, как правило бледно-зеленого, близкого к растительной зелени цвета. 
Со свойственным ему педантизмом на всяком прошедшем через его руки документе он 
ставил отметку GEL (сокращение от слова "прочтено"), дату и свою подпись: две 
связанные между собой буквы "Г", перечеркнутые горизонтальной чертой с острым 
кончиком. Этот выбор серовато-зеленого цвета характерен для его личности. 
Честолюбивый и хвастливый Геринг, например, помечал свою почту ярко-красным 
карандашом. Маленькая, но сколь красноречивая деталь! 

Когда Гиммлер не находился в разъездах, причем довольно частых, или в 
инспекционных поездках, которые он проводил обычно без предупреждения с целью 
более эффективного контроля за деятельностью отдельных служб, его рабочий день 
прерывался лишь для еды. Питался он почти всегда в офицерской столовой СС или 
гестапо, а иногда в ресторане. Ему случалось приглашать позавтракать очередного 
визитера, и довольно часто он предлагал пообедать вместе руководителям служб. В 
общении с людьми он показал себя гостеприимным хозяином, красноречивым и 
веселым собеседником. Далее находясь на вершине славы и исполняя бесчисленные и 
важные функции, превращавшие его фактически в наиболее могущественного деятеля 
режима, он выглядел непритязательным. 

У него были добрые и верные друзья, причем многие знали его с детства и 
продолжали называть "Гейни", как в те времена, когда они вместе ходили в школу 
его отца. В СС его также называли любовно и уважительно: "Рейхс-Гейни". Ну 
может ли быть что-либо, более отвратительное? Изверги, на совести которых кровь 
многих тысяч детей, выращивают окровавленными руками цветы дружбы и называют 
друг друга уменьшительными именами, вспоминая запахи фиолетовых чернил и мела, 
которые они вместе вдыхали в стенах старой баварской школы. Двигаясь по 
служебной лестнице, Гиммлер тянул за собой большинство своих старых друзей. Его 
товарищ детства врач Гебхардт станет одним из ответственных руководителей 
научных опытов, баварские функционеры, знакомые ему по работе в мюнхенской 
полиции, последовали за ним в берлинское гестапо. Все они верили в его звезду, 
да и сам он имел бесспорный дар убеждения. "Он верил тому, что говорил, этому 
верили и все, кто его слушал", - скажет позднее Гебхардт. 

Гиммлер был не слишком привязан к своему очагу, и, похоже, у него вообще не 
было личной жизни. Все его помыслы, вся деятельность ограничивались рамками СС 
и гестапо. Казалось, он существовал только ради этих двух своих чудовищных 
детищ. Его спокойная внешность скрывала тайную рану: он был крайне неудачлив в 
семейной жизни. Он женился на уроженке Бромберга медсестре Марге Куцерцовой, 
которая была старше его на семь лет. Она работала в одной крупной берлинской 
клинике. В тот период, когда разложение столичного общества достигло крайних 
пределов, она видела столько подпольных операций, столько злоупотреблений и 
спекуляций, что прониклась глубокой неприязнью к врачам и хирургам. И напротив, 
она верила в чудесные возможности лечения травами и сумела передать эту веру 
своему мужу. На деньги жены Гиммлер создал сперва ферму по откорму цыплят в 
местечке Трудеринг близ Мюнхена. Дело не пошло, и по совету жены он занялся 
выращиванием лекарственных трав. Со всей страстью он принялся читать 
средневековые труды о травах, но коммерческого успеха так и не добился. Этот 
провал не ослабил его страсти к целебным травам, но в дальнейшем Гиммлер 
осуществлял их выращивание руками узников концлагерей. 

Может быть, эти провалы и стали причиной раздоров между супругами, источником 
презрительного отношения Марги к мужу. Ничего не изменило и рождение в 1928 
году дочери Гудрун. По словам доктора Гебхардта, Гиммлер страдал частичным 
половым бессилием и "всю жизнь не мог избавиться от этого внутреннего 
конфликта". Он решительно отказывался от развода, ссылаясь на интересы дочери, 
хотя вполне возможно, что главной, пусть и не непосредственной, причиной этого 
было строгое религиозное воспитание, полученное им в детстве. 

Позднее он познакомился с другой женщиной и разделил с ней остаток жизни. У них 
было двое детей, мальчик и девочка, которые родились и выросли под присмотром