действовать, как ему заблагорассудится, продолжая усиливать террор? 

Представляется, что трагедия 11 августа не оказала никакого влияния на позицию 
правительства, поскольку в 1943 году оно пошло на возобновление соглашения. 
Этот документ, конечно, следует рассматривать с точки зрения вишистской линии 
на "французский суверенитет", то есть на эту карикатуру власти, которой было 
достаточно для счастья заседавших в правительстве Виши людей. 

Оберг, как и раньше, продолжал издавать приказы о казнях заложников. Многие 
французы, арестованные специальными бригадами французской полиции, регулярно 
передавались гестапо. 19 сентября, то есть менее чем через два месяца после 
опубликования соглашения, Оберг поместил в парижской прессе сообщение о том, 
что в порядке репрессий за покушение, совершенное 17 сентября в кинотеатре 
"Рекс" в Париже, будет расстреляно 116 заложников. Это была самая массовая 
казнь, какую когда-либо видела Франция. 116 заложников были действительно 
расстреляны 21 сентября (46 в Париже и 70 в Бордо). 

Обстоятельства казни ничем не отличались от условий расправы 11 августа. В 
Париже из 46 расстрелянных заложников только один был осужден германским 
трибуналом и ни один не участвовал в покушении. 

Генеральный секретарь полиции мог сколько угодно расхваливать свой успех, но на 
деле соглашение Оберга - Буске не дало никаких серьезных результатов. 

Примерно в те же дни, когда проходили эти бесполезные переговоры, Оберг 
приступил к реорганизации своего управления. Все полицейские службы были 
разделены на две большие ветви: полицию порядка (орпо), работавшую в форме, и 
сыскную полицию (сипо-СД). Руководитель второй ветви Кнохен разделил ее на две 
группы с распределением обязанностей между ними в соответствии с концепцией 
работы полиции, принятой в Берлине. Первая группа отвечала за обеспечение 
внутренней безопасности во Франции. Вторая составляла службу политической 
разведки и контрразведки и охватывала слежкой Францию, нейтральные страны и 
Ватикан. Только первая группа имела право производить аресты. Ее центральный 
исполнительный орган размещался на улице Соссэ, а его работники подбирались из 
гестаповцев. 

Главным органом второй группы для Франции оставался III отдел руководства 
сипо-СД в Париже. Разделенная в свою очередь на четыре группы, эта служба 
занималась сбором общей информации о внутреннем положении Франции. Ее четвертая 
группа, обозначаемая буквой Д, также делилась на пять подгрупп, работавших по 
следующим направлениям: 

I - продукты питания и сельское хозяйство; 

II - торговля и товарообращение; 

III - банки и биржа; 

IV - промышленность; 

V - трудовые резервы и социальные вопросы. 

Руководитель третьего отдела Маулац был человеком необычайно искусным. 
Высокообразованный, элегантный, светский человек, он умело устанавливал 
полезные связи, посещал салоны и превращал в информаторов просто поразительное 
число своих знакомых: крупных промышленников, дельцов, светских львов, банкиров 
и биржевиков, жен и любовниц политических деятелей и т.д. Такой-то директор 
банка осведомлял его о реальном состоянии руководства определенной компании, о 
распределении ее акций, о прочности ее позиции, о средствах установить над нею 
контроль. Эти услуги давали ему возможность реального участия в делах, где 
необходимо было только одно качество - не пугаться того, что иногда дурно 
пахнет. Такой-то руководитель процветающей "вертикальной" отрасли 
промышленности выкладывал ему подоплеку дел своих конкурентов, объемы их 
производств, возможности тех, кто пытался избежать реквизиций; при этом он 
надеялся, что сотрудничество в промышленности после германской победы, к чему 
он, естественно, стремился, будет ему полезным. Такой-то крупный коммерсант 
поставлял ему информацию о фирмах-конкурентах, контролируемых евреями, или 
указывал на спрятанное еврейское имущество, что позволяло ему- занять важные 
посты в управлении конфискованными ценностями. Такая-то любовница политического 
деятеля передавала Маулацу откровения своего поклонника и сведения о его 
политических связях. 

Маулац легко лавировал в этом странном и страшном мире. Он обожал светскую 
жизнь. Добываемые им сведения позволяли его хозяевам увеличивать требования к 
французской экономике. Когда кто-то утверждал, что поставка таких-то материалов 
достигла максимума возможного, он мог возразить с фактами в руках, что реальное 
производство сельскохозяйственной или промышленной продукции может быть поднято 
до такого-то уровня, что позволяет увеличить размеры реквизиций. Таким образом, 
движимые личным интересом почтенные друзья элегантнейшего Маулаца были его 
сообщниками в грабеже собственной страны.