могли арестовывать или требовать выдачи французского гражданина только в том 
случае, если дело шло о прямых акциях, направленных против оккупационных войск 
или властей. К тому же требовалось доказать виновность этих граждан и передать 
их дело в суд. Практически это означало ликвидацию системы заложников. 

Вскоре трагические события позволили понять, чего на деле стоили эти обещания. 
5 августа, то есть через семь дней после публикации соглашения Оберга - Буске, 
три человека, укрывшись за живой изгородью стадиона Жан-Буэн в Париже, бросили 
две гранаты в группу из 50 германских солдат, тренировавшихся на беговой 
дорожке. 8 человек было убито, 13 получили ранения. Это было прямое покушение 
на солдат оккупационных войск, точно оговоренное в соглашении. Гестапо провело 
расследование и довольно быстро определило имена покушавшихся. Ими оказались 
венгр Мартунек и румыны Копла и Крациум. Они были арестованы 19 октября 1942 
года и расстреляны 11 марта 1943 года после осуждения германским военным 
трибуналом. Однако уже 11 августа парижские газеты опубликовали обращение к 
жителям города, где сообщалось, что "93 террориста, сознавшиеся в совершении 
актов терроризма или в содействии им", были расстреляны сегодня утром. 
Сообщение было подписано именем ОБЕРГ. 

Соглашение было разослано внешним службам только 8 августа, но это никак не 
отразилось на последовавших событиях. 

Эта казнь заложников была явным нарушением соглашения, подписанного всего 13 
дней назад. 

11 августа, между 7 и 11 часами утра, 88 человек (а не 93) были действительно 
расстреляны у Мон-Ва-лерьен. 70 из них были французами, 18 иностранными 
гражданами. Только трое были арестованы гестапо, 67 других были схвачены 
французской полицией, то есть специальными бригадами полицейской префектуры. 
Лишь 9 участвовали в акциях против германских войск: трое пытались организовать 
крушение поезда, в котором ехали отпускники, четверо участвовали в повреждении 
германской телефонной линии, еще одни стрелял в немецких солдат и последний 
подложил взрывное устройство в увеселительном заведении, посещавшемся 
оккупантами. Только один из расстрелянных был осужден германским военным 
трибуналом. Это был Дирьё, приговоренный к смертной казни 27 июня 1942 года 
трибуналом города Эпиналь. 

Если даже исключить 18 иностранцев, арестованных французской полицией за 
политическую деятельность и переданных немцам, трех французов, схваченных 
гестапо, девятерых участников покушений и единственного осужденного, и то 
останется 57 французов, не участвовавших ни в каких прямых акциях против немцев 
и расстрелянных в тот день в качестве заложников, что явилось вопиющим 
нарушением соглашения от 29 июля. Все они были арестованы французской полицией 
по политическим мотивам: за нарушение декрета от 26 сентября 1939 года, 
объявившего о роспуске коммунистической партии, за изготовление, 
распространение или просто чтение листовок, за укрывательство коммунистов, 
работавших в подполье, и т.д. Эти акты были нарушением действующего 
французского законодательства. К ним французским судом должен быть применен 
французский закон, как и предусматривало соглашение. Среди них были люди, 
совершившие и совсем незначительные проступки: Этис был арестован как 
"симпатизирующий коммунистам", а также за то, что он покормил бежавших из 
компьенского лагеря; Филлатр - за то, что одолжил свой велосипед члену 
компартии; Скордиа - по "подозрению" в том, что поддерживал отношения с членом 
специальной организации компартии. Арестованные задолго до покушения, они никак 
не могли в нем участвовать. Двое из них были арестованы после заключения 
соглашения Оберга - Буске: Дешансьё, схваченный 1 августа, и Бретань - 3 
августа. И тем не менее они были переданы гестапо. Наконец, пятеро из 
расстрелянных еще 10 августа находились в руках французской полиции: Боатти, 
содержавшийся в тюрьме "Френ" Жан Компаньон, Анри Добёф и Франсуа Вутер, 
которые сидели в камере при полицейской префектуре и были выданы немцам 10 
августа для того, чтобы быть расстрелянными следующим утром, и Рен, 
арестованный специальной французской бригадой 18 июня и привезенный в форт 
Роменвиль 10 августа. 

Эти люди находились в руках французской администрации. Она могла их осудить, 
интернировать в соответствии с опубликованными ею текстами законов. Один из них 
был даже осужден и находился в принципе под защитой французской тюремной 
администрации: Луи Торез, арестованный в октябре 1940 года и осужденный к 10 
годам тюрьмы за распространение листовок. Сперва заключенный в тюрьму, затем 
интернированный в лагере Шатобриан, он был передан немцам и направлен в лагерь 
в Компьене, из которого ухитрился бежать 22 июня 1942 года. 10 июля он был 
арестован специальной бригадой и вновь передан в руки немцев в конце июля. 

Таким образом, 57 французов, арестованных за свои убеждения, погибли от 
немецких пуль именно в тот момент, когда Рене Буске поверил, что добился 
ликвидации "Кодекса заложников". 

Приняло ли правительство Виши какие-либо ответные меры против этого грубейшего 
нарушения только что подписанного соглашения? Поняло ли оно по меньшей мере, 
что подпись и слово Оберга не имеют никакой цены и что гестапо намерено