началом  наступления  русских   и   принуждены  к  всеобщему  беспорядочному
отступлению.
    Таким образом,  они  не смогли  повлиять  на ситуацию. Если  бы просьбы
Гилле и других командиров были удовлетворены (они предполагали отвод корпуса
еще далее  в тыл  в качестве резерва), то эти  прекрасно вооруженные войска,
конечно, могли  бы остановить русских. Потом их наступление остановить стало
уже невозможно. В  январе  передовые части  русских  танков уже появилось  у
ворот Кюстрина.
    К тому  времени  я  ознакомился с районом  вокруг  Зальцбурга  и ожидал
своего  возвращения в  госпиталь.  Через три  дня  два  эсэсовских  офицера,
собиравшиеся ехать в  Берлин,  взяли меня с  собой. Я был рад, что сэкономил
время, которое потратил бы на длительную поездку на поезде.
    Прекрасно было также, что у  меня  появилась  возможность  подъехать  к
зданию управления личного состава  вооруженных сил  в Берлине. С поездом мне
предстояло  иметь дело потом.  По дороге из Зальцбурга  в Берлин [244] через
Мюнхен я научился  ценить наличие автомобильного радиоприемника, на  который
обычно  совсем не  обращал внимания. А все  потому, что мы имели возможность
узнать из сообщений о том, где были обнаружены вражеские самолеты,  летающие
на  малых  высотах.  Только  благодаря  этому  некоторым  удавалось избежать
встречи с ними. Как только  сообщали  о  низколетящих самолетах, мы въезжали
под автодорожный мост и ждали, пока они не скроются из виду.
Предательство на производственной линии

    Мы отклонились  от маршрута из Мюнхена в Берлин у съезда с автодороги в
Халле и совершили небольшую поездку на промышленный комплекс по производству
синтетического  масла  в  Лойне.  Офицеры  СС  встретились  там  с  главными
инженерами  завода. Если  мне не изменяет  память, разговор касался переноса
под  землю определенных производственных отделов, которые все еще испытывали
трудности технического характера.
    Визит на  комплекс в Лойне был мне очень интересен. Как всем  прекрасно
известно и  вполне  понятно,  заводы по  производству  топлива  всегда  были
объектами авианалетов противника. Однако это  не оправдывает того, что бомбы
сбрасывались произвольно  и бездумно среди жилых кварталов городов во  время
карательных рейдов. Разговаривая с директорами в  Лойне,  я узнал, что атаки
ожидались только тогда,  когда  возобновлялось  частичное производство. Если
завод  бездействовал,  то враг  выжидал.  Они  ждали, пока часть предприятия
будет  в  достаточной мере восстановлена неутомимыми  женщинами и мужчинами,
работавшими  денно  и  нощно до  тех  пор,  пока вновь не  станет  возможным
производственный  процесс.   Тогда  они  рассчитывали  разбомбить  вдребезги
производственные  мощности  сразу  вечером  первого  рабочего  дня. Так  как
противник  не  мог  каждый  раз  узнавать  точное  время  окончания работ по
реконструкции из воздуха, было  ясно  как божий день,  что на их собственном
заводе засели предатели. Но, [245] несмотря на все  меры  предосторожности и
расследования, их так и не смогли обнаружить.
    Аэростаты  заграждения  висели  в небе  над  всей  территорией  завода,
которая тянулась далеко-далеко. Но американцы обычно летали так высоко,  что
от   аэростатов   совсем  не   было   толку.   Зенитки   также   действовали
малоэффективно.  Большая  высота, на которой  приближался  строй противника,
также была  ему  на руку,  потому что  вероятность сбить самолет значительно
снижалась. К  сожалению, американцы даже были информированы об эффективности
своих рейдов. Они продолжали совершать налеты на свои цели  до тех пор, пока
их бомбардировки были успешными.
    Производство  только  что вновь возобновилось  в день нашего посещения.
Поэтому   директор   советовал  нам   постараться  покинуть   территорию  до
наступления  темноты.   Несмотря   на  это,  мы  пробыли  там   дольше,  чем
планировали.  Мы  едва   успели   доехать   до   автодороги,  как  появились
бомбардировщики  противника.  Мы  хотели  понаблюдать, верно ли то,  что нам
говорили. Остановились  на ближайшей эстакаде, чтобы увидеть своими глазами,
что  американцы  были  проинформированы  и  в  тот  день.  Зрелище оказалось
ужасающим. К сожалению, наши  рабочие были совершенно правы. Бомбардировщики
сбросили весь свой груз на завод,  и у нас создалось впечатление, что теперь
уже им больше не понадобится совершать новые боевые вылеты. Они, несомненно,
славно  поработали.  Наши  рабочие  продолжали   как  пчелки  трудиться   по
частичному   восстановлению  предприятия,  несмотря   ни  на  что.   Но  эта
добросовестность   и  усердие  сами  по  себе  бесполезны.  Среди  них  были
предатели,  так  же  как  и  в других местах, и враг мог за несколько  минут
уничтожить плоды всего этого кропотливого труда.
Катастрофа разрастается

    Поездка  в Берлин прошла без происшествий. Я  остановился на квартире у
эсэсовского  офицера,  который  подвез меня  на  своей машине. Первое, что я
сделал  на [246]  следующее  утро,  это пошел в  управление  личного состава
вооруженных сил.  Я собирался добыть там приказ об  откомандировании меня  в
старую роту.  Несмотря  на  то что  я  оставил за дверью  свою  стариковскую
трость,  так  же как  я  делал  это при визите  к Гиммлеру, мне  не  удалось
добиться  своего немедленного  перевода в  свою  прежнюю часть на фронте.  Я
хотел перехитрить запасной  батальон, но штабные офицеры были неумолимы. Они
вежливо, но твердо спровадили меня.
    Я сел в поезд, следовавший обратно в Вестфалию. Я организовал перевод в
госпиталь в том  районе, где мой дядя был главным  хирургом. Я надеялся, что