изгибается змеей, и солнце, превращенное в белое пятно многослойной облачной 
завесой, оказывается с другого борта лодки.

— Курс сто восемьдесят градусов! — снова доносится голос рулевого.

Указатель курса стоит на отметке 180 градусов. До этого он показывал 360 
градусов. За исключением этого никаких изменений не произошло.

С мостика не заметно ничего интересного. Океан дремлет. Лишь несколько гребней 
сминают своими складками вздувшуюся простыню старой, выдохшейся донной волны. 
Воздух застыл. Облака, похожие на привязанные аэростаты, неподвижно висят в 
небе.

Страшно уставший, я еще нахожу в себе силы пристально следить за вялым 
движением минутной стрелки по циферблату часов над входом на камбуз. В какой-то 
момент я впадаю в состояние, близкое к трансу.

Внезапно тонкая оболочка окутавшего меня сна разрывается: надрывается сигнал 
тревоги. Палуба уже наклонилась.

Шеф с взъерошенными спросонья волосами протискивается за спины операторов рулей 
глубины. Неподвижная фигура командира становится рядом с ним. Штурман, 
поднявший тревогу, вцепился в трап. Он все еще тяжело дышит после того, как с 
усилием задраил люк.

— Поднять корму — вперед десять — сзади пятнадцать — вверх помалу! — командует 
шеф.

— Тень — на девяноста градусах — вполне отчетливая! — в итоге объясняет мне 
штурман.

Включено акустическое оборудование; голова акустика высунулась в проход. Его 
глаза пусты, он медленно выискивает звуки в воде.

— Шум винтов на семидесяти градусах — удаляется! — и спустя немного. — Шум 
слабеет — затихает!

— Вот так, — говорит командир, ни разу не пошевелившийся за все это время, и 
слегка пожимает плечами. — Курс сто тридцать градусов!

И исчезает в отверстии круглого люка. Итак — пока мы остаемся под водой.

— Слава Богу, стихло!

— Какой-то быстроходный корабль без эскорта — никаких шансов в такую темень!

Стоит мне добраться до своей койки, как я тут же отключаюсь.

«Замечен конвой противника — UX».

«Замечен конвой. Квадрат XW, курс сто шестьдесят градусов, скорость десять 
узлов — UX».

«Противник движется зигзагообразным курсом примерно на пятидесяти градусах. 
Скорость десять узлов — UW».

«Конвой движется несколькими кильватерными колоннами. Окружен кораблями 
сопровождения. Курс двадцать градусов. Скорость девять узлов — UK».

Радио не предоставляет нам ни малейшей возможности. Мы знаем все, что 
происходит на Атлантическом театре военных действий, но мы не можем добраться 
ни до одного из конвоев, о которых оно сообщает. Все они — в Северной Атлантике.
 Мы находимся слишком далеко к югу от них.

— Если оно так и дальше пойдет, мы проторчим в море до Рождества, — говорит 
Зейтлер.

— Ну и что с того? — отвечает ему Радемахер. — Никаких причин для беспокойства. 
У нас на борту есть рождественская елка.

— Да ладно тебе!

— Да я говорю тебе! Эта штуковина искусственная, складная — типа зонтика — в 
картонной коробке. Если ты мне не веришь, спроси у Первого номера[41 - Боцман.].


— Обычное дело на военном флоте! — замечает прапорщик Ульманн. Затем, к моему 
удивлению, он начинает делиться с нами своим рождественским опытом:

— В нашей флотилии обязательно кто-нибудь да погибает в Рождество. Впрочем, под