Внутри царят хаос и неразбериха. Не толкаясь и не пихаясь, невозможно 
продвинуться ни на шаг. Из стороны в сторону раскачиваются гамаки, набитые 
хлебными батонами. Везде в проходах стоят ящики с провизией, горы консервов, 
мешки. Куда девать все это добро? Пространство внутри лодки забито доверху.

Конструкторы нашей лодки пришли к выводу, что можно обойтись без кладовых, 
которых, как правило, много на надводных кораблях и которые там очень 
вместительны. Впрочем, они также решили, что душ — это тоже роскошь, без 
которой можно обойтись. Они просто напичкали корпус боевого корабля своими 
машинами и убедили себя, что удачное размещение огромных двигателей и 
хитросплетение труб оставят достаточно щелей и закоулков, куда сможет забиться 
команда.

Лодка несет четырнадцать торпед. Пять из них — в торпедных аппаратах, две — 
спрятаны в держателях на верхней палубе, а оставшиеся находятся под плитами 
пола в носовом и кормовом отсеках. Вдобавок, есть еще 120 снарядов для орудия 
калибра 8,8 миллиметра и боезапас для зенитных пулеметов.

У штурмана и боцмана — «Первого номера» на морском языке — сейчас полно забот. 
Первый номер, здоровенный детина по имени Берманн, на целую голову выше любого 
другого члена команды. Я уже видел его:

Ясноглазый проказник, я поймаю тебя…

До отхода остается еще полчаса. У меня достаточно времени оглядеться в машинном 
отделении. Меня всегда тянет в машинное отделение корабля, готовящегося выйти в 
море. На посту управления лодкой я на минутку присаживаюсь на распределитель 
воды. Меня окружают трубы, вентиляторы, штурвалы, манометры, вспомогательные 
моторы, сплетение зеленых и красных электрических проводов. В полумраке я 
замечаю индикаторы положения гидропланов, один электрический, другой — 
механический. Почти все системы продублированы для безопасности. Над пультом 
управления гидропланами с кнопками электрического привода, действующего в 
подводном положении, я различаю две шкалы регулировки — приблизительную и 
точную. Прибор Папенберга — указатель глубины, расположенный меж двух круглых 
шкал глубинных манометров со стрелками, похожими на часовые, — напоминает 
огромный термометр. Во время аккуратного маневрирования он может показывать 
перископную глубин с точностью до восьми сантиметров.

Пост управления спереди и сзади по ходу отделяется от остальной лодки двумя 
полусферическими люками, выдерживающими благодаря своей форме высокое давление. 
В результате лодка может быть разделена на три отсека.

Нам это ничего не дает, ибо если хотя бы один отсек заполнен водой, то лодка 
теряет плавучесть. Конструкторы, наверно, проектировали лодку с расчетом, что 
она будет использоваться в мелких водах. Например, на Балтике.

Аварийным выходом из носового отсека является люк, через который заряжается 
торпедный аппарат. В кормовом отсеке есть люк камбуза.

Моя цель — машинное отделение — расположено за камбузом.

Все люки раздраены настежь.

Переступая через сундуки и вещмешки, я с трудом пробираюсь на корму корабля 
через каюту младших офицеров, в которой мне придется спать, а затем через 
камбуз, тоже не до конца прибраный.

Наше машинное отделение нельзя сравнивать с машинными отделениями океанских 
кораблей, чьи просторные залы занимают по высоте весь корпус судна от трюма до 
верхней палубы. Ограждения и ступени их трапов со многими пролетами, блестящие 
маслом, сверкающие надраенной медью и сталью балок, ведут с одного уровня на 
другой. Наше, напротив, предстает тесной пещерой, в которую, подобно зверям в 
свое логово, втиснулись два мощных дизеля со всеми своими вспомогательными 
механизмами. В окружающем их лабиринте труб вообще нет свободного пространства: 
там расположены помпы систем охлаждения, масляные насосы, масляные фильтры, 
цилиндры стартеров, запускающихся сжатым воздухом, топливные насосы. Между ними 
вмонтированы манометры, термометры, осциллографы и всевозможные индикаторы.

Оба дизеля — шестицилиндровые. Вместе они развивают мощность в 2800 лошадиных 
сил.

Когда люки наглухо задраены, единственной связью с рубкой управления остается 
система громкого оповещения. Во время боя здесь самое опасное место потому, что 
корпус лодки наиболее уязвим именно в районе машинного отделения из-за большого 
числа отверстий впуска и выпуска.

Оба главных механика все еще по горло заняты работой. Йоганн — высокий, 
спокойный, очень бледный блондин со скуластым лицом, на котором почти не растет 
борода; он всегда выглядит спокойным и отвлеченным и имеет усталый вид.