Поднявшись, обнаруживаю, что все мое тело затекло. Я совсем не чувствую своих 
ног. Стараюсь переставлять ноги — такое ощущение, что ступаешь в пустоту. Я 
крепко хватаюсь за край стола и смотрю на карты.

Вот линия, проведенная карандашом и обозначающая курс лодки, крестиком на ней 
отмечены наши координаты, зафиксированные в последний раз. А вот тут линия 
внезапно обрывается — но я запомню широту и долготу этой точки, если только мы 
выберемся отсюда.

Акустик делает полный оборот своей ручкой.

— Ну, что? — спрашивает командир. Он говорит голосом человека, которому вся эта 
история надоела до чертиков, засунув язык за левую щеку так, что она раздулась.

— Уходят! — отвечает акустик.

Командир, само воплощенное удовлетворение, оглядывается кругом. Он даже находит 
в себе силы усмехнуться:

— Если я не ошибаюсь, господа, инцидент можно считать оконченным!

Он замолкает на секунду:

— Хотя и очень поучительным. Сначала эта проклятая игра в кошки-мышки, а потом 
они, действительно, как следует попугали нас своими бомбами!

Он протискивается сквозь круглый люк и удаляется в свою кабинку:

— Дайте мне лист бумаги!

Неужели он собирается вписать что-то действительно героическое в журнал боевых 
действий или в рапорт командованию? Нет, похоже, ничего более впечатляющего, 
нежели «В шквалистый дождь внезапно атакованы корветом. Преследование 
глубинными бомбами в течение трех часов». Готов держать пари, там вряд ли 
удастся прочесть что-то более красочное.

Минут через пять он вновь возвращается на пост управления. Переглянувшись с 
шефом, он приказывает:

— Поднимите ее на перископную глубину!

И решительно лезет на мостик.

Шеф отрегулировал положение рулей глубины.

— Доложите глубину! — доносится вниз голос командира.

— Сорок метров!

Затем следует:

— Двадцать метров. Пятнадцать метров — перископ на поверхности!

Я слышу жужжание мотора, остановка, снова жужжание. Минуты проходят. Ни слова. 
Мы ждем. Старик не издает ни звука.

Мы вопросительно смотрим друг на друга.

— Что-то не так? — бормочет помощник на посту управления.

Наконец Командир нарушает тишину:

— Срочное погружение! Как можно глубже! Все на нос!

Я повторяю приказ. Акустик передает его дальше. Я слышу, как он отзвуками эха 
доносится из хвостовой части лодки. В напряженном волнении команда мчится через 
пост управления в носовой отсек.

Появляются подошвы морских сапог командира. Он медленно спускается на пост 
управления. Все уставились на его лицо. Но он лишь саркастически улыбается и 
отдает команду:

— Оба мотора — малый вперед! Курс — шестьдесят градусов!

Наконец он успокаивает нас:

— Корвет лежит в шестиста метрах от нас. Стоит неподвижно, насколько я понял. 
Засаду устроили, сволочи.