трудности для командира. Пароходы в этих местах стали редким зрелищем. Ему 
удалось, однако, застать врасплох один танкер, шедший в одиночку. Через 
несколько недель так же неожиданно в поле зрения оказалась типичная 
спасательная шлюпка с какого-то судна. Эту лёгкую скорлупку бросало с волны на 
волну.

– Во все глаза высматривать самолёты, – приказал Флаксенберг вперёдсмотрящему 
на мостике и направил подводную лодку в направлении катера. Он приблизился к 
нему со стороны кормы и, когда смог прочесть надпись на борту, пришёл в ужас: 
шлюпка принадлежала тому самому танкеру, потопленному им три недели назад!

Под брезентом он различил человеческие фигуры. Они не двигались. Даже когда 
волна бросила шлюпку на подводную лодку и она ударился бортом о борт, люди в 
шлюпке не проявили никаких признаков жизни.

– Мы уже ничего не сможем сделать для этих бедняг, – промолвил вахтенный офицер.


Флаксенберг отошёл от шлюпки. Неужели ничего нельзя сделать? Он снова посмотрел 
на шлюпку. В бинокль он увидел, как из-под брезента показались три фигуры и 
стали вяло махать руками.

Флаксенберг снова двинулся к катеру. Эти трое были норвежцами. Один из них, что 
был помоложе своих товарищей и, похоже, менее измождённый, схватился за румпель 
и сел рядом. Двое других представляли собой ужасное зрелище. Их мрачные, впалые 
лица были покрыты солью и вымазаны в масле. Скулы выдавались, а над ними 
блестели глаза, лихорадочно вглядывавшиеся в командира лодки. Их тела мало 
отличались от скелетов. Даже если бы они сохранили способность понимать, они 
вряд ли могли бы представить себе, что это та самая лодка, которая потопила три 
недели назад их танкер.

Флаксенберг напряг слух, чтобы понять, что кричит ему самый молодой из троих…

Вначале их было одиннадцать человек в лодке. Из всей команды уцелели только они.


Они не просили о помощи. Но их красные, умоляющие глаза были красноречивее слов.


Флаксенберг был глубоко тронут. У других на мостике дрожали колени.

Несмотря на ясный приказ штаб-квартиры, несмотря на весьма реальную опасность 
того, что в любой момент из-за облаков может появиться самолёт, оснащённый 
новой радиолокационной станцией, и забросает их бомбами и обстреляет из пушки, 
Флаксенберг дал морякам еды и воды, сигарет, не пожалел выпивки.

– А карты у вас есть? – спросил вахтенный офицер.

Моряки отрицательно покачали головами.

Им дали карту, пометили, где они находятся в данный момент, и показали курс на 
Гренландию, до которой была всего сотня миль. Всего?… 

«U-71» отправилась по своим делам. Глядя на шлюпку в бинокль, Флаксенберг 
увидел, как молодой человек, единственный, кто был способен думать и двигаться, 
поднялся на ноги, но упал, словно подкошенный – явно от истощения.

Флаксенберг вздрогнул от ужаса.

– Ничего, вот немного выпьют, поедят, восстановят силы, и все у них пойдёт 
нормально, – сказал вахтенный офицер, но тон его, несколько приподнятый, но 
искренний, выдавал скорее надежду, чем уверенность.

– Будем надеяться. Всё возможно, с Божьей помощью.

– Извините, господин командир! Надо… я должен вносить это в вахтенный журнал? – 
обратился к командиру через некоторое время старшина рулевых.

– О чём это? Конечно, вносить, и пометить, что всё сделано по моему приказу, – 
отрывисто сказал Флаксенберг.


* * *

И последний пример такого рода. Вот выдержки из вахтенного журнала «U207»:



18. 30. Красный огонь по левому борту. Подойдя поближе увидели, что он исходит 
от двух ярко-жёлтых резиновых лодок, на одной четыре человека, на другой – два.