В Германии не было недостатка в высококлассных учёных, но имелось прискорбное 
отсутствие понимания со стороны верховного командования. На многих специалистов 
надели форму и послали воевать рядовыми и матросами.

В обстановке суровых будней плавания в Атлантическом океане и атак против 
конвоев бывали и отдушины.



* * *

Примером может служить «U-68».

Вблизи британской военно-морской базы Фритаун[27 - В нынешнем Сьерра-Леоне. ] с 
лодки был замечен плывущий мешок. Первым его увидел штурман Гризе. В раздумье 
Мертен и Гризе разглядывали этого раскачивающегося на волнах молчаливого 
свидетеля гибели какого-то судна. В мирное время воображение нарисовало бы 
несколько картин того, как этот мешок попал в воду из трюма судна. А теперь, в 
военное время, тут нечего было напрягать воображение: этот мешок – с 
потопленного грузового судна.

– Мешок с мукой, – произнёс Мертен.

Гризе заметил, как глаза командира загорелись, и понял, что у того появилась 
какая-то светлая идея. Все остальные на мостике не отрывали глаз от своего 
сектора наблюдения, и мешок с мукой их не трогал.

– Неплохо бы, если с мукой, командир, – сказал Гризе многозначительно и вывел в 
воздухе рукой очертания батона.

– Ты так думаешь, Гризе? Но если даже это и мука, на что она сейчас похожа, 
подумай.

– Надо бы посмотреть, командир.

«U-68» развернулась в сторону мешка. Старшина Битовски взялся вытащить мешок из 
воды с удовольствием, поскольку это занятие нарушало монотонность жизни на 
лодке. Мешок был гладкий, скользкий, килограммов на девяносто. Хоффманн, кок, 
умело вскрыл его. Под мешковиной была сероватая кашица из намокшей и липкой 
муки. Кок копнул ножом поглубже – там была сухая, белоснежная мука. «Сделано в 
Канаде». Мокрый верхний слой отвалился, как шелуха ореха.

– Хоффманн, проверь и доложи мне, годится она или нет.

Через пять минут в люке появилась сияющая деревенская физиономия кока, 
обложенная рыжей неопрятной бородой.

– Годится, господин командир. Мука первосортная.

Всего из моря было выловлено пять мешков. Вечером кок колдовал у плиты, и на 
ужин команда ела оладьи по-берлински.

Ещё два человека очень радовались находке: Грециан, лучший пекарь хлеба, и Гест,
 мастер по пирожным. Их таланты, скромно скрываемые, обнаружил сам Мертен, у 
которого среди подводников была слава человека, умеющего использовать все 
лучшие стороны каждого члена команды и достоинства каждого предмета.

А вот ещё одна история, связанная с Мертеном.

Как-то его кок раскопал ржавую банку с чудесными австралийскими фруктами. Она 
осталась от того неудачного рандеву со вспомогательным крейсером «Атлантис».

– Жаль, что мы не можем зацепить эти суда, которые топим, чтобы посмотреть, что 
на них есть, – сказал Хоффманн. – На этих вспомогательных крейсерах сами не 
знают, в каком богатстве купаются.

Эта как бы между прочим брошенная фраза кока надоумила молодых офицеров сделать 
командиру кое-какие прозрачные намёки. Вначале Мертен пропускал их мимо ушей, 
но потом начал прислушиваться.

«U-68» находилась в спокойных водах, вдалеке от сильно охраняемых конвоев 
«Большого круга». Здесь царил мир, полное, ничем не нарушаемое спокойствие. 
Самолёт был здесь вещью неведомой. Почти то же самое можно было сказать и о 
грузовых судах.

Мертен решил, что следующее судно они стукнут так, чтобы оно застопорило ход, 
но не затонуло, а там дальше будет видно. Как-то ночью увидели за кормой 
долгожданный пароход. Старшина Буттке, который вёл наблюдение за кормовым 
сектором, увидел лишь еле различимый силуэт. Мертен стал напряжённо