свободное пространство. Встать в полный рост там было невозможно. Пищу моряки 
принимали, присев за столом, который представлял собой доски, положенные на 
пару торпед.

Тарелки, кружки, ножи и вилки падали и исчезали в трюмах грязной воды. Нелёгкая 
была жизнь. Но хуже всего жилось в дизельном отсеке с его гулом и запахами 
горючего.

А ещё морская болезнь. У меня на борту был молодой курсант, он был бледный и 
измождённый и практически ничего не ел в течение двух недель. Большую часть 
времени он лежал, лишённый сил и эмоций, на койке. Я ничем не мог помочь ему, 
раз его желудок не собирался помогать мне. Но это меня беспокоило, конечно.

И вот в такой обстановке кок корабля показывал удивительное мастерство и 
проявлял пунктуальность в приготовлении пищи. К восьмому дню свежие продукты, 
за исключением лимонов, которые снабжали нас витаминами, у нас заканчивались, и 
в еде преобладали консервированные продукты, которые было гораздо легче 
готовить.

Предвидя долгий поход, я ввёл систему планирования рациона на несколько дней.

После еды мы валялись на койках, принимая меры, чтобы не скатиться с койки при 
качке. Моряки называли это «детсадом». Заснуть не можешь, читать не хочется. 
Дремлешь понемногу. И остаётся очень много времени на размышления о себе – а в 
этом мало хорошего.

Горючее оставалось решающим фактором. Если мы не могли идти в надводном 
положении – а идти быстрым ходом ценой повышенного расхода топлива было тоже 
сомнительным преимуществом, – то мы шли в подводном положении, пока батареи не 
истощались или воздух в лодке не насыщался угольной кислотой и мы вынуждены 
были всплывать. Кассеты с поташом я, конечно, берег до района боевых действий.

Идти в подводном положении и на соответствующей глубине – в этом было по 
крайней мере одно преимущество: лодка шла ровно и спокойно. И команда сразу 
оживала. В центральном посту разворачивались шахматные битвы, в старшинской 
кают-компании на столе появлялись карты, радисты начинали разгадывать 
кроссворды, залезая в словари и географические атласы, в первом кто-нибудь 
начинал бренчать на пианино, начинали переходить из рук в руки потрёпанные и 
испачканные в масле, зачитанные буквально до дыр иллюстрированные газеты и 
журналы.

Я пытался читать французскую новеллу, следуя школьному методу – вполголоса. 
Команда смотрела на меня с подозрением и задавалась вопросом, не рехнулся ли их 
командир за две недели пребывания в море.

Под поверхностью моря всё было тихо и мирно. Здесь мы более или менее могли 
полагаться на себя. И никакие штормы, никакой хитрый противник и никакая 
штаб-квартира с её непрестанными радиограммами не могли нас здесь достать…

Мы находились в море уже третью неделю. Люди из-за недостаточного питания 
выглядели бледными.[25 - Недостаточное питании было, очевидно, вызвано не 
недостатком в провианте после двух недель пребывания лодки в море, а 
отсутствием аппетита из-за отсутствия свежего воздуха и недостаточного движения.
 ] Чем ближе мы подходили к Ньюфаундлендской банке, тем хуже становилась погода.
 Барометр прыгал как ненормальный, с каждым днём становилось всё холоднее. 
Подводная лодка к северу от нас уже сообщила об айсбергах. Не хватало, чтобы мы 
воткнулись в один из них в темноте, в туманную ночь или в подводном положении. 
Электрообогреватели потребляли слишком много энергии. Физические упражнения, 
как универсальное средство против холода, на лодке не слишком-то годились, 
поэтому единственным средством было одеваться как можно теплее.

В этом смысле мой старпом был чемпионом. Как-то он умудрился напялить на себя 
пятеро кальсон и брюк, а учитывая, что и верхнюю часть туловища он защитил не 
хуже, то через люк на мостик он продирался с трудом. Но вот ноги у бедняги всё 
время мёрзли.

На финише этих всепогодных гонок мы попали в такой шторм, какого мне до тех пор 
видеть не доводилось. Ночь была чернее дёгтя. Страшный штормовой ветер 
сопровождался дождём и градом, лодка ложилась подветренным бортом боевой рубки 
на воду, словно парусная яхта. Все вздохнули с облегчением, когда мы 
погрузились в более спокойные воды, чтобы прийти в себя. Есть всё-таки свои 
преимущества в службе на подводных лодках!

Наконец мы прошли 55-й меридиан. Я доложил в штаб, что у меня попрежнему 
большой запас топлива, и мне приказали действовать у американского побережья 
между мысом Тиер и мысом Хаттерас.

Но пока что мы ещё туда не пришли.

Погода улучшилась. Стало теплее. Мы попали в Гольфстрим.