ГЛАВА XV

Эти неопытные американцы.




Оперативная сводка. Весна 1942 года.

Средний тоннаж потопленных судов продолжал расти. В январе средний ежедневный 
показатель на действующую лодку составил 209 тонн, в феврале – 378 тонн, в 
марте – 409, а в апреле вырос до 412 тонн.

Командование подводным флотом выступало за то, чтобы подводная война у 
американских берегов продолжалась до тех пор, пока она будет приносить хорошие 
результаты. С той оговоркой, что ситуация может измениться в любой день. 
Несмотря на огромные усилия американцев, считалось, что пока их противолодочная 
оборона не представляет серьёзной опасности. Их воздушная разведка считалась 
крайне слабой, эсминцы и корветы ходили слишком быстро, чтобы обнаруживать 
лодки и точно сбрасывать глубинных бомб. Это доказал опыт подводной лодки 
«U-71». Команды американских кораблей были плохо подготовлены и лишены боевого 
опыта. Но сколько такое положение будет сохраняться?



* * *

Пусть лейтенант Флаксенберг, командир подводной лодки «U-71», своими словами 
расскажет историю своего пятого боевого похода, состоявшегося весной 1942 года.

Когда мы 23 февраля выходили в море, стоял неприятный холод – даже на 
атлантическом побережье. В устье Луары плескалось грязное море, покрытое 
плотными пятнами тумана. В такую погоду было непросто выйти из Сен-Назера. Наш 
противовоздушный эскорт скоро развернулся и ушёл, но я уговорил свой корабль 
прикрытия довести меня до выхода за заграждения.

После этого мы остались одни.

Днём мы шли через Бискайский залив в подводном положении, а ночью всплывали и 
шли полным ходом, чтобы пройти опасную зону без приключений и как можно скорее. 
Мы уже вполне привыкли к привычке британских самолётов освобождаться над 
заливом от неиспользованных в охоте за подводными лодками бомб, но на 
комфортной глубине, на которой мы держались, они нас не слишком беспокоили.

На третий день погода стала невероятно прекрасной. Светило солнце, видимость 
была великолепной. Мы пришли в море, к которому стремились. Согласно полученным 
мной приказам, я должен был действовать у мыса Хаттерас, если позволят запасы 
топлива, а если нет, то восточнее.

Я шёл «самым экономичным ходом», который был жутко медленным. Но это не имело 
значения, времени у нас хватало… Кстати, расход топлива зависел и от погоды – а 
это уже кому как повезёт. Пока что везение нам сопутствовало.

Но не долго. Этот прекрасный денёк оказался последним из таких, что мы видели 
за долгое время. Мы шли по «Большому кругу» – самому короткому пути, но он 
считался в Северной Атлантике печально известным своей мерзкой погодой в это 
время года. Так что, как я уже заметил, наше погодное счастье оказалось 
недолгим.

Утро следующего дня было ещё прекрасным, и я мог позволить себе объявлять 
учебно-боевые тревоги, как я всегда делал по пути на позицию, потому что каждый 
раз обнаруживал, что четверть команды была довольно неопытной.

На следующий день ветер поменялся и начал дуть с северо-запада, запада, 
юго-запада – в общем, нам в лицо. Ну и мне пришлось, конечно, принять южнее…

Нас швыряло с борта на борт, вверх и вниз на огромных пятнадцатиметровых волнах.
 Корабль вынужден был в буквальном смысле слова карабкаться на горы, чтобы 
потом съезжать с них с головокружительной скоростью.

На мостике можно было выжить лишь в таком штормовом одеянии, которое немногим 
отличалось от водолазного, но и в нём мы быстро промокали до нитки. Но мы ничем 
не могли помешать холодной воде заливаться за шиворот. Люк в боевую рубку 
приходилось держать всё время закрытым – со всеми последствиями для воздуха в 
лодке.

Носовой отсек был настоящей разбойничьей пещерой. Запасные торпеды занимали все