за их бесчеловечные методы ведения войны и грубое нарушение международных 
соглашений.


* * *

Капитан-лейтенант Либе уже имел не одну победу за спиной к этому моменту, когда 
в один из дней его старшина-рулевой Брюнингхаус в волнении поднёс бинокль к 
глазам и заметил верхушки мачт. Под мачтами находилась сочная добыча – танкер. 
Реакция капитана на предупредительный выстрел была моментальной – он застопорил 
ход.

– Что его осуждать? Я и сам так поступил бы, будь у меня под ногами тысячи тонн 
нефти, готовые взорваться, – сказал лейтенант Лют, вахтенный офицер, командир 
торпедистов.

К подводной лодке подошла шлюпка. В ней находился капитан с массой бумаг в 
руках. Но он зря стал бы тратить время, показывая бумаги, потому что на судне 
продолжал непрерывно работать радист, что считалось враждебным актом и давало 
основания для немедленного потопления судна.

Торпеда с шипением вылетела из аппарата и устремилась к цели. Танкер вспыхнул, 
как извергающийся вулкан. С неимоверной скоростью горящая нефть устремилась во 
все стороны по водной поверхности. Моряки на шлюпках во всю работали вёслами, 
стараясь уйти от огненного вала. Однако огненное чудовище дотягивалось своими 
лапами до некоторых шлюпок. Никому на лодке не было дела до капитана судна, 
всех захватило и повергло в ужас зрелище огня, жадно набрасывающегося на 
отчаявшихся людей. Британский капитан держался прямо и с достоинством. Он 
неподвижно стоял на палубе подводной лодки, но лицо его было бледным как бумага.


Тем временем Либе среагировал быстро. Он коротко сообщил своему механику, 
капитан-лейтенанту Мюллеру, которого за неугомонный юмор называли «Весельчаком 
Мюллером», что он собирается сделать. Он решил не воевать с огнём, а попытаться 
отбуксировать шлюпки из огненного ада в безопасное место.

Лодка осторожно двинулась вперёд, но неспокойное море, дым и туман затрудняли 
маневрирование. Можно было невзначай и перевернуть шлюпки. Некоторых моряков 
вылавливали из пожарища и втаскивали на борт. Среди них оказалось несколько 
китайцев и два-три ирландца.

Едва лодка вышла из опасной зоны, спасённые начали ругать – не Либе и не его 
лодку, а англичан. Они похлопывали немецких подводников по плечу, словно тем им 
преподнесли подарок.

– Что дальше будем делать? – тихо спросил Либе. – Мы посреди Атлантики, не 
тащить же нам эти лодки до берега. А если мы всех посадим на их лодки, которые 
пока что держатся на воде, они утонут. Тоже не пойдёт.

– Может, увидим, какого-нибудь нейтрала, – предположил Лют. – Или другого 
британца. Я так думаю. Но так или иначе нам надо избавляться от этих ребят.

Несколько позже увидели другой танкер, американский: он пустым возвращался из 
Англии в Америку. Либе выстрелил перед ним и на полном ходу устремился к 
танкеру.

Внезапно спасённые, стоявшие на палубе, пришли в волнение. Вперёдсмотрящий на 
мостике увидел, что жестикулируют и показывают на горизонт за кормой.

– Эсминец, сэр! – крикнул капитан командиру лодки. – Британский эсминец!

Либе был склонен скорее согласиться с Лютом, что это – крошечное облачко.

– А если нет, то тем более надо как можно скорее подойти к этому янки!

– Мюллер! Прибавьте там несколько оборотов своим дизелям, не лопнут! – крикнул 
Либе в центральный пост. Голос у него звучал спокойно и деловито.

«Вот ледяное спокойствие у человека, – думал про командира Лют. – Мне бы так. 
Когда здорово прижмёт, это пригодилось бы».

Наконец до него дошло.

– Так если это эсминец, нам надо погружаться. А что с этими чертями на палубе 
делать? В лодке для них места нет, а у капитана нет даже спасательного жилета.

В то время как Лют размышлял, на его глазах по приказу командира на палубу 
англичанину подали жилет. А на лодке их по штуке на брата – и ни одним больше, 
ни одним меньше.