«Фьюриес». Шесть эсминцев, вспенивая воду форштевнями, составляли охранение. 
Белые фонтанчики говорили о большой скорости хода, с которой неслись эти 
овчарки.

Появился самолёт и с рёвом стал снижаться, нацеливаясь, как показалось, на 
лодку. Гуггенбергер убрал перископ, выждал, пока сл пройдёт, потом на короткие 
секунды снова поднял перископ.

Экипаж самолёта и не думал о подводных лодках. Лётчик выделывал фигуры и 
веселился в воздухе, предвкушая возвращение домой.

Гуггенбергер торопливо огляделся вокруг. У него уже не было времени заниматься 
самолётом. А что делают эсминцы? Один из них шёл прямо на лодку, чёрт бы его 
побрал. А основные корабли? Великолепно! Они сделали зигзаг, и эсминец, следуя 
изменению курса, отвернул в сторону.

Как там остальные? Всё ясно. Отлично.

– Опустить перископ! Поднять перископ!

Быстро осмотрелся вокруг. Пауза.

– Опустить перископ… Поднять… Опустить! Держать глубину 14 метров!

– Торпедные аппараты с первого по четвёртый – товсь!

По системе управления огнём курс передан на торпеды. Носовая часть одного из 
кораблей появилась в перископе.

– Залп…

– Опустить перископ… Поднять… Опустить… Оба малый!.. Опустить… Поднять… Пли!.. 
Опустить перископ. Оба средний вперёд!

Уфф! С кашляющим звуком первая торпеда вышла из торпедного аппарата, через 
одинаковые интервалы за ней последовали другие.

– Все торпеды вышли из торпедных аппаратов!

Корабль, лишившись солидной тяжести, сразу стал всплывать. Необходима большая 
практика, холодная голова и твёрдая рука, чтобы не дать лодке выскочить на 
поверхность после залпа четырьмя торпедами. Командир взглянул на глубиномер: 
лодка шла на всплытие.

– Всем в нос! Быстро!

Очень медленно корма пошла вверх.

10 метров… 10 с половиной…

– Быстро на 90 метров!

Лодка резко нырнула на глубину. Почему не слышно взрывов глубинных бомб?

На глубине 110 метров лодку выровняли.

– Сколько разрывов слышали? – спросил Гуггенбергер, почувствовавший смертельную 
усталость. Он так сосредоточился на управлении лодкой, что даже не слышал, 
сколько было попаданий.

– Два. Два попадания, – ответил старпом.

На малом ходу лодка уходила подальше. Никто не мог понять, почему не слышно ни 
одного взрыва глубинных бомб. Оба радиста сидели на гидрофонах. Один из них 
указал на шкалу аппарата:

– Вот – сильный звук, убывает. Эсминцы… вот эсминцы… и вот.

Гуггенбергер не мог точно знать, что произошло. Значит, два попадания? Раз 
торпеды были установлены на глубину пять метров, то, должно быть, поражён один 
из больших кораблей, потому что на такой глубине торпеды прошли бы под 
эсминцами. Откуда-то из-под Гибралтара появились новые эсминцы, они тоже начали 
рыскать во все стороны и слушать глубины своими гидрофонами. На подводных 
лодках гидрофоны отчётливо слышали работу «Asdic». Удивительно, что операторы 
могли оставаться такими хладнокровными и спокойными.

– Эсминец слева по борту, приближается.

Пошла первая глубинная бомба.