пулемёт, немного приподнятый над палубой, и его ствол направился на мостик 
лодки.

Командир эсминца дал приказ пулемётчикам открыть огонь. Но по какой-то причине 
пулемёт заело. Но и зенитчики Бальдуна, которые перед этим сбили самолёт, тоже 
пока не могли привести в действие свою зенитку, потому что в момент появления 
эсминца лодка уже чуть ли не начинала погружение. Зенитка была подготовлена к 
погружению, боеприпасы убраны в водонепроницаемые контейнеры.

Некоторое время британские и немецкие моряки смотрели друг на друга с 
расстояния нескольких метров.

Наконец корабли разделились, потому что эсминец вначале застопорил машины, а 
потом рванул полный назад, готовясь снова протаранить лодку. И снова Бальдун 
успел вовремя повернуть влево, и эсминец прошёл мимо кормы лодки. Эсминец сразу 
пустил в ход прожектор и открыл огонь из всех огневых средств, которые можно 
было направить в сторону лодки. Быстро между двумя кораблями образовалась 
дистанция метров в 150, и Бальдун воспользовался представившимся шансом. Под 
углом в 45 градусов он ушёл в глубину. На лодке ещё не успели оценить, какой 
ущерб она понесла. Механик был вовсе не убеждён, что лодка в состоянии 
погружаться.

Теперь все взгляды устремились на глубиномеры. 85 метров, 90, 95, 100. А тем 
временем эсминец беспрерывно бросал глубинные бомбы. Чтобы увеличить вес носа, 
всем, кто не стоял на жизненно важных боевых постах, приказали бежать в носовой 
отсек. Всё шло как часы, и скоро удалось стряхнуть с себя британского 
преследователя.

Повреждения получила одна топливная систерна, снарядом повредило корму, 
пробоина оказалась и в одной из балластных систерн. Лодка имела приличный 
дифферент на корму и крен в 30 градусов. В таком положении она пять дней 
боролась со штормами. О горячей пище нечего было и мечтать, спать приходилось 
мало. Холод, волны, перекатывающиеся через мостик. Люди прикреплялись к 
поручням мостика, приходилось часто менять верхнюю вахту. Но «U-1163» добралась 
до дома.


* * *

1944-й был спокойным годом для подводных лодок, годом реорганизации и 
перевооружения, годом крушения и возрождения надежд. Шнорхель, установленный 
после колебаний и отсрочек, вполне оправдал себя. Команды приобретали опыт 
пользования этим устройством, делились опытом друг с другом, и скоро основные 
трудности остались позади.

Оборудованные шнорхелем лодки снова проникали в проливы Ла-Манш и Па-де-Кале, 
откуда их полностью вытеснили в последние два года. Проливы буквально кишели 
противолодочными средствами всякого рода, морскими и воздушными. И тем не менее 
лодки, проникшие в проливы и не замеченные с помощью «Asdic», во второй 
половине декабря потопили пять грузовых судов и фрегат.


* * *

На совещании в штаб-квартире фюрера в декабре 1944 года лейтенант Ноллеманн, 
докладывая о своём боевом опыте, заявил, что внедрение шнорхеля полностью 
восстановило эффективность подводных лодок.

Но число лодок, оборудованных шнорхелем, было слишком мало. Скорость хода лодок,
 которые ходили теперь только в подводном положении, была ограничена с 
введением шнорхеля максимум шестью узлами. На большем ходу вибрация достигала 
такой силы, что возникала опасность поломки мачты шнорхеля.

В декабре число потопленных судов снова возросло.

Числа и статистика весьма часто способны, конечно, запутать, но факт остаётся 
фактом, что в конце 1944 года потери среди германских подводных лодок снизились.
 Шнорхель, похоже, оправдывал себя.




ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ

1945 год