Облака? Нет. Самолёты, самолёты, самолёты.

Огромное соединение вдруг резко повернуло на Руайан. Через несколько мгновений 
ночь осветилась вспышками, загремели взрывы. Руайан засветился огнями пожаров.

– Вашу лоцманскую контору в клочья, небось, разнесло, господин Шубакк.

– Очень может быть. Весь город разнесло в клочья. Я думаю, мне нет смысла 
возвращаться туда, после того как я вас выведу в море.

– Как лоцман вы на Жиронде не нужны. А дома вы здорово можете пригодиться.

– А вы разрешите мне в создавшейся ситуации остаться на борту, господин 
командир?

– Конечно. Если вы предпочтёте наш бросок в неведомое твёрдой земле под ногами.

Шубакк сказал, что да.

Плавание по Жиронде потребовало от людей максимального напряжения сил. Казалось,
 их нервы на пределе и больше не выдержат. Их лица были красноречивее любых 
слов. Двигались и действовали они инстинктивно, руководствуясь животным 
рефлексом самосохранения. Каждый знал, что стоит на кону, и каждый делал все, 
чтобы не растерять остатков самоконтроля, чтобы быть способным в момент, когда 
от каждого будет зависеть жизнь корабля, действовать быстро и чётко.

Наконец-то перед ними оказалось открытое море.

– Шум по пеленгу ноль тридцать градусов. Эсминец, господин командир, – 
прошептал оператор гидрофонов Бринкманну. – Самолёт, пеленг ноль шестьдесят 
градусов, – продолжал он. – Шумы усиливаются… Шумы эсминца, пеленг триста сорок.


Затем, казалось, всё произошло одновременно.

– Самолёт слева по борту… самолёт справа… со всех сторон!

В любой момент в темноте может вспыхнуть прожектор. Зенитные расчёты напряглись.


– От командира. Доложите глубину.

– Тридцать пять метров.

– Спасибо. Продолжайте докладывать.

– Сорок девять метров… Пятьдесят метров.

Командир перед этим определил, что не будет погружаться на глубине меньше 75 
метров из-за мин. Но и оставаться сейчас в надводном положении означало бы 
чистое сумасшествие.

– Лучше риск наткнуться на мину там, чем оставаться здесь и наверняка быть 
разнесённым на куски, – пробурчал командир, а потом, после небольшой паузы, 
добавил: – Артрасчетам вниз!

Люди посыпались в люк. Внезапно впереди ожил прожектор. Его белая рука стала 
внимательно шарить по устью Жиронды. Если прожектор заденет «U-534», то залпы 
последуют немедленно. Командир объявил срочное погружение.

За несколько секунд мостик опустел.

В эстуарий входил эсминец, а «U-534» в это время шла тихим, бесшумным ходом. 
Близость берега реки давала счастливое прикрытие. Прогремело несколько взрывов 
глубинных бомб, но далеко. Подходить слишком близко к берегу эсминец не рискнул.


«U-534» теперь находилась на глубине всего 55 метров, но близость берега мешала 
британцам получать точные данные с гидрофонов.

– Что бы ни случилось, – сказал командир, – нам нужно выбраться из эстуария 
сегодня ночью.

– А если нет, то утром они нас достанут, – согласился Бринкманн.

С предельной осторожностью командир всплыл на перископную глубину. Эсминец 
время от времени подходил ближе желаемого.

– Надо всплыть и сделать бросок в надводном положении, – предположил командир.