Третья бомба упала на волосок от борта лодки и затем взорвалась на глубине 
15-20 метров под нами. Никто из нас внизу, я думаю, не заметил особенно, как 
нас приподняло взрывом, но когда лодка пошла вниз, да ещё в неё попала вода из 
выросшего после взрыва и обрушившегося на неё столба воды, я и подумал: «Вот 
оно. Вот как оно бывает, когда тебя топят».

На одном хромом дизеле мы попытались продолжить путь к берегу. Я надеялся, что 
мы сможем пройти у прибрежных скал и спрятаться под маскировкой из брезента и 
за скалами.

– Если этот парень не воспользовался радио, – сказал кто-то, – то они, может, и 
не пришлют другой самолёт.

– Пришлют! – возразил я. – Это парень ведь улетал не навечно. Как только время 
выйдет, из его эскадрильи пошлют ещё кого-нибудь – выяснить, что с ним 
случилось.

Второй самолёт, как и положено, появился. И довольно скоро. Первый лётчик явно 
послал сигнал, прежде чем атаковать. Второй самолёт обошёл нас на весьма 
почтительном расстоянии.

Вода, попавшая в лодку, попала и в аккумуляторные батареи, и они стали выделять 
хлор. В лодке остались лишь – надев дыхательные аппараты – те, чьё присутствие 
там было предельно необходимым, остальные поднялись на верхнюю палубу. Рулевой 
также сидел внизу, потому что управление наверху вышло из строя, а я выкрикивал 
ему с мостика команды насчёт курса. Получалось лучше, чем я ожидал, но всё-таки 
шли мы несколько извилисто.

Самолёт не собирался оставаться пассивным наблюдателем. То и дело появлялись 
всплески огня. Мои ребята сгрудились за боевой рубкой и кружили вокруг неё. 
Когда самолёт появлялся с левого борта, они уходили на правый борт, потом 
возвращались обратно, и так далее. Я не мог поверить своим ушам: мои ребята 
завели песню – о двух влюблённых. Вот так-то! Причём название и слова как 
нельзя лучше подходили к ситуации: в песне говорилось о парочке, катающейся на 
каруселях.

Вот так вела себя команда. Левый борт… нос… правый борт… корма… И снова вокруг 
рубки, и снова… Пели даже те, кто испугался – а может, и громче других. Но это 
было здоровое пение. А что и как они поют…

Мы шли прямо на высокие скалы у берега, где море пряталось в глубокой тени. 
Если бы нам удалось забраться в эту тень, думал я, мы чувствовали бы себя 
немного побезопаснее. И наконец мы добрались туда, наконец-то спрятались от 
глаз этого небесного наблюдателя.

Какая там надежда! С самолёта стали бросать осветительные ракеты, как раз над 
местом, где мы укрылись. Скрываться было больше негде. Мы прошли вдоль берега с 
четверть мили. До рассвета ещё целый час. А там что-то должно случиться. Как 
только рассветёт, появятся несколько самолётов, а то и кораблей, и разнесут 
нашу калеку в клочья.

Тем временем механик инспектировал повреждения. Вряд ли он мог чтонибудь 
отремонтировать. Вот если бы укрылись где-нибудь под берегом, замаскировались 
на несколько дней, тогда ещё мы, может быть, и смогли бы чтонибудь сделать. А 
так…

Но случай спас нас от дальнейшей головоломки на эту тему. Потому что пока мы 
обсуждали, что да как, лодка, идя на среднем ходу одного дизеля, наскочила на 
подводный риф и села на него, да так, что, как мы ни старались сдвинуть её с 
места, у нас ничего не выходило.

Покинуть свою «U-617» – это было одно из самых трудных решений в моей жизни. 
Она была большой и отважной. Но другого выхода я не видел.

Первое, что я сделал, – отправил почти всех на берег. Поскольку я считал, что 
задача по подготовке лодки к уничтожению и подрыву заряда лежит исключительно 
на мне, то приказал затем и всем остальным оставить лодку. Раздались протесты. 
Некоторые попросились остаться на борту, вызвались выполнить работу за меня, и 
таких было немало. В конце концов я был вынужден отдать официальный приказ всем 
покинуть лодку. Мой старпом и главный из старшинского состава не подчинились 
приказу. Они настаивали на том, что я один не справлюсь с этой работой и они 
должны помочь мне.

Они помогли мне подготовить торпеду в кормовом отсеке и заложить взрыватель. Мы 
вынуждены были работать в легководолазных дыхательных аппаратах, в полной 
темноте, и координировать наши действия было делом нелёгким. Мы извлекли 
вертушку из торпеды и вставили на её место другой взрыватель.

– Теперь, – сказал я, – наступает сложный момент. Мы должны остаться на борту. 
Понимаете, друзья, мы должны находиться на борту в момент взрыва. Если мы в это