два! Но один держал курс на север, а другой – на юг, и у Эммерманна не 
оставалось другого выбора, кроме как один отпустить. Но и выбранную жертву он 
не смог потопить быстро и тихо. В Рио подняли тревогу после сигнала SOS, 
поданного со второго судна. И Эммерманн покинул этот район и направился к 
Сантусу, где потопил четвёртое за этот поход судно.

– В эти трудные времена двадцать четыре тысячи тонн – это не такое уж плохое 
начало, – сказал он успокоительным тоном команде, которой надоело монотонной 
хождение взад-вперёд и пустые поиски.

В этот же день пришла радиограмма от Хельтринга, действовавшего к югозападу от 
Натала: «Сильно повреждён самолётом и противолодочными кораблями».

Потом пришла ещё одна радиограмма:



«От штаб-квартиры для «U-172». Немедленно следуйте на помощь Хельтрингу». Далее 
следовали подробности относительно позиции, а заканчивалась радиограмма фразой: 
«Рандеву согласуете между собой».


Эммерманн снова вступил в разговор с радистом:

– Ты абсолютно уверен, на все сто, что наш шифр безопасен?

– Абсолютно, господин командир, его невозможно расколоть.

– Тогда как ты объяснишь, что противник всегда, похоже, узнает о наших рандеву? 
Да что там – он всегда знает о них!

Радист пожал плечами и сказал:

– Я уверен, что он получает информацию не без какой-то помощи.

Не без помощи! Радист подтвердил страшные подозрения Эммерманна, которые мучили 
его в последнее время. Вражеская разведка получает точную информацию из 
какого-то официального германского источника.

Эммерманн составил такую завуалированную радиограмму, что даже если бы враг 
получил её, она ему ничего не сказала бы, и лишь Хельтринг и штаб квартира 
поняли бы её содержание. Эммерманн дал понять, что имеет в виду позицию, 
упомянутую в предыдущей радиограмме.

Всё прошло хорошо, Эммерманн встретился с Хельтрингом, как и планировалось. 
Перед этим Хельтрингу пришлось немало потрудиться, чтобы оторваться от плотного 
преследования с воздуха и со стороны поисковой группы в составе нескольких 
эсминцев. Лодка не могла погружаться, горизонтальные рули заклинило, работал 
только левый электромотор.

– Вряд ли мы тут много наработаем, Хельтринг, – сказал Эммерманн.

– Боюсь, что да. Тут без дока не обойдёшься.

Хельтринг окинул взглядом синее в блёстках, медленно вздымающееся и 
опускающееся море.

Подошёл и Маус, и три командира сели обсудить, что делать дальше.

– Твою лодку надо затопить, Хельтринг, – сказал Эммерманн. – . Я возьму одну 
половину команды, Маус – другую. Это единственное, что мы можем сделать.

Двое других согласились.

За последние несколько дней, направляясь на рандеву, Хельтринг не видел ни 
одного самолёта, поэтому Эммерманн счёл вполне оправданным риск перегрузки 
топлива и запасов с лодки Хельтринга.

Эммерманн получил в конце концов дополнительный запас топлива, хотя 
обстоятельства, позволившие ему сделать это, были трагическими.

Запасы переносили с корабля на корабль в резиновых лодках. Верхняя палуба лодки 
Эммерманна была уставлена банками с тушёнкой и прочей всякой всячиной.

Пока шла перегрузка, никто из командиров не озвучивал своего беспокойства, 
спрятанного в тайниках души. Тот факт, что Хельтринг два или три дня не видел 
самолётов, вовсе не означал, что противник бездействовал. Эммерманн, Хельтринг 
и Маус наблюдали, как на небе собираются облака, с растущим беспокойством. Не 
провоцируя нервозности, они тем не менее поторапливали своих людей.