серебристого брюха вывалился ярко-жёлтый пакет и плюхнулся в воду поблизости от 
борющихся за свою жизнь людей. Боже, лодка!

Правда, это была совсем маленькая лодка, скорее символ надежды, но люди 
воспрянули духом при виде её. Эта лодчонка площадью в два квадратных метра была 
рассчитана на двух, максимум трёх человек. Мы поместили в неё пятерых – трёх 
раненых и двух не умеющих плавать, которых до этого поддерживали на воде их 
товарищи. Остальные по очереди держались за лодку, чтобы перевести дух.

Самолёт улетел.

Не знаю, думали ли другие, кто, в отличие от меня никогда не бывали в южном 
полушарии, об акулах. Акулы водились в изобилии в этих водах, и я вздрогнул, 
вспомнив об этом. Я однажды видел, как человека, сидевшего на краю плота, одна 
из этих тварей схватила за ногу и стянула в воду.

И вдруг крик вырвался из пятнадцати-двадцати глоток. Первая акула, легко 
узнаваемая по своему острому плавнику, шла явно на нас. Перевернулась лодка и, 
пока царила паника, плавала вверх дном, а все держались за неё, за что только 
можно было ухватиться. Я быстро пересчитал головы. Слава Богу, все двадцать 
семь. Мы быстро перевернули лодку и снова водрузили на неё тех пятерых, а 
остальные двадцать два сбились вокруг, прижались друг к другу, как цыплята 
вокруг клуши, когда им угрожает опасность.

Наши сердца прыгали так, что, казалось, вот-вот выпрыгнут из груди. Это было 
жуткое ожидание.

Кого она схватит? Кого она схватит? Кого?..

Внезапно мы увидели корпус морского чудовища, особенно огромный вблизи. Я 
нырнул и какой-то момент смотрел в холодные глаза этой твари. Потом я закрыл 
глаза и со всей силой своих лёгких, усиленной отчаянием, выдохнул в воду крик.

Акула отвернула.

Я до сегодняшнего дня не знаю, действительно ли я закричал во всё горло или 
пробулькал что-то. Но что бы это ни было, это заставило акулу, тигра моря, 
бежать.

Скоро она вернулась. Хорошо хоть, что одна. Всякий раз она позволяла отгонять 
себя криком и шумом, и мы снова почувствовали себя хозяевами положения.

Но акуле это не надоедало. Она кругами ходила возле нас, и круги становились 
всё меньше и меньше.

Внезапно кто-то, один или двое, воскликнули от страха, заметив кровь на спинном 
плавнике акулы.

После того как она подошла поближе, я увидел, что «кровь» – это спичечная 
этикетка на коробке, воткнувшейся в плавник.

Незадолго до этого появился второй самолёт и сбросил пакет, похожий на тот, что 
сбросил первый самолёт, но пакет отнесло ветром. Несмотря на мои возражения, 
двое поплыли в его сторону, чтобы поймать, но вернулись с пустыми руками. Что 
до меня, то я был рад, что они вообще вернулись. Во втором пакете были, 
очевидно, спички и сигнальные огни. На упаковку, очевидно, накинулась наша 
зловещая соседка, отсюда и впившаяся в плавник коробка.

Появление второго самолёта свидетельствовало о том, что они нас продолжают 
искать, и это дало нам тихую надежду. Но солнце опасно клонилось к горизонту. 
Пока ни у кого из нас не сводило ноги от долгого плавания. Но меняться у лодки 
стали почаще. А в головах сидела мысль о том, кто же из нас первый сдастся.

Солнце село. Ночь с тропической быстротой накрывала нас. Но в последнем луче 
света этого рокового дня мы увидели ещё один самолёт над горизонтом. Потом ещё 
один. Они явно делали все, чтобы найти нас.

По тому, как они вели себя в воздухе, я понял, что второй самолёт ведёт к нам 
корабль. Очень скоро над нами кружилось не меньше восьми самолётов, и, наконец, 
мы увидели мачты над горизонтом – тоненькую полоску на фоне темнеющего неба.

Через час мы, все двадцать семь, стояли голыми на палубе американского 
тральщика. Бледные, напряжённые лица, спутавшиеся бороды, неподвижные взгляды – 
мы являли собой, должно быть, жалкое зрелище. Скоро нам дали полотенца, рубахи, 
брюки, парусиновую обувь. По кругу пошла бутылка джина, это хорошо взбодрило 
нас.

– Командир с вами? – спросил американский офицер.

– Я командир, – ответил я.