сти, костяк которых составляли репрессированные после победы советской власти 
в гражданской войне калмыки и казаки – прирожденные наездники, отличавшиеся 
повышенной мобильностью. С обострением военной обстановки большевицкие власти 
«простили их» и милостиво разрешили им «умирать за кислый огурец и мировую 
революцию», как писал Исаак Бабель в своей незабываемой «Конармии». Обученные 
сражаться как в пешем, так и в конном строе, они могли преодолевать верхом 
огромные расстояния, временами перевозя за собой легкую артиллерию и пехотные 
минометы. Их лошади, в отличие от немецких, обладали способностью  выдерживать 
морозы до 30 градусов безо всякого вреда для себя.В ходе наступления на Ростов 
в районе станицы Ново-Красновской (Ново-Красновки) немецкая артиллерийская 
часть, усиленная частями полка СС Нордланд, столкнулась с абсолютно новым для 
себя явлением. Как писал один из европейских добровольцев – свидетелей дела под 
Ново-Красновкой:
       «Совершенно случайно я бросил взгляд на гряду холмов, расположенную в 
2-3 километрах к северу от нашей позиции, и сначала не поверил собственным 
глазам. Боже правый, подумал я, это еще что такое? С холмов прямо на нас несся 
сомкнутый конный строй неприятеля. Я доложил об этом унтерштурмфюреру 
(лейтенанту) Линднеру, который закричал: «Тревога, казаки!» (совсем как 
красноармеец в аналогичном эпизоде «культового» советского фильма «Чапаев»! – В.
А.). На несколько секунд мы все оцепенели. И эти секунды показались нам 
вечностью. Но затем мы стряхнули с себя это оцепенение. Унтерштурмфюрер Линднер 
и я кинулись к орудию и начали расстреливать неприятельскую кавалерию прямой 
наводкой. Нас поддержали метким огнем  и обе наши счетверенные зенитные 
пулеметные установки. Конный строй красных приближался, расстояние между нами 
сокращалось до 700, 600, 500 метров. Теперь мы вели огонь изо всех стволов всех 
видов оружия. Зрелище было просто ужасное. Всадники летели из седел через 
головы своих коней, кони валились десятками вместе со своими всадниками, но 
конный строй продолжал безостановочно рваться вперед через вихрь пуль и 
осколков, неумолимо приближаясь к нам. И лишь когда нашу огневую позицию и их 
конские морды разделяло не более ста метров, атака захлебнулась, потому что в 
строю у красных остался в лучшем случае каждый десятый. Серьезной опасности нам 
более не угрожало. 70 или 80 казаков, размахивая над головами саблями (шашками 
– В.А.), все-таки доскакали до нашей огневой позиции. Несколько человек 
прорвалось через наши линии и скрылось за ближайшими холмами, остальные были 
убиты в бою или ранены и взяты в плен.
             Когда опасность миновала, мы все принялись считать убитых и 
раненых. Из примерно 600 казаков, атаковавших нас, не менее 300 лежали мертвые 
на поле боя. Из допроса пленных и раненых выяснилось следующее. Командиру 
казачьего полка были сообщены вышестоящими инстанциями неверные сведения, 
согласно которым перед его фронтом якобы располагались советские войска. К 
моменту, когда ему стало ясно, что его ввели в заблуждение и что, вместо 
советских, он скачет прямо на немецкие позиции, было уже слишком поздно 
поворачивать назад, и он предпочел идти на прорыв. Убойная сила наших пулеметов 
и орудий была такова, что нам потребовалось всего несколько минут на разгром 
кавалерийского казачьего полка609, входившего в армию маршала Буденного…».
             Советское армейское командование настолько бездарно использовало 
под Ростовом конные части «красных казаков», что вызвало не утихающие и по сей 
день в казачьей среде споры о том, не специально ли «комиссары» восстановили 
казачьи части, чтобы обречь их на заведомую гибель под огнем немецких танков, 
пулеметов и пушек. Во всяком случае, именно с момента бойни под Ростовом 
«красные» казаки начали массами переходить на немецкую сторону, а недорезанное 
красными население казачьих областей – воссавать, изгонять советские власти и 
формировать отряды для борьбы с большевиками. Хотя еще 22 августа 1941 года 
потомственный донской казак Иван Никитич Кононов – один из будущих 
организаторов белых казачьих частей и командир пластунской бригады в составе XV 
 Казачьего Кавалерийского Корпуса генерала Гельмута фон Паннвица, а в 
описываемое время – член ВКП (б), выпускник Военной Академии имени Фрунзе и 
кавалер ордена Красной Звезды – перешел со всем своим 436-м стрелковым полком 
(с полковым знаменем!) на сторону «безбожных готов», чтобы бороться с 
большевицкой тиранией. Но это так, к слову.

                                                       Сдача Ростова

                                                                         Клену 
тинга кольчуг
                                                                         Даю я 
напиток,
                                                                         
Исполненный силы
                                                                         И 
славы великой.
                                                                                
         Речи Сигрдривы.

      В последние дни ноября климат преподнес «викингам» еще один сюрприз. 
Заметно потеплело, но потепление принесло с собой густой, как молоко, туман. В 
последующем никакого улучшения ситуации не наступило. Танки Клейста 21 ноября 
вышли к устью Дона, вызвав ликование пропагандистской машины Йозефа Геббельса, 
провозгласившего открытие дороги на Кавказ. Согласно воспоминаниям одному из 
чинов дивизии СС Лейбштандарт Адольфа Гитлера, падение Ростова (которому было 
суж