При 
всем при том, при всем при том
                                                                         Скажу 
вам без утайки –
                                                                         
Проклятие предавшей нас
                                                                         
Изменнической шайке!
                                                                                
                            Роберт Бёрнс.  

       В принципе, после окончания войны в странах, освобожденных от германской 
оккупации, в «коллаборационизме» (слове, первоначально совершенно нейтральном и 
означавшем самый факт сотрудничества с оккупационными властями, но позднее 
негласно приравненном к понятиям «предательства национальных интересов», 
«государоственной измены», «измены Родине» и прочему в том же роде) могли 
обвинить не только владельцев предприятий, поставлявших свою продукцию для нужд 
Третьего рейха, но и чиновников, продолжавших исполнять свои служебные 
обязанности и при оккупационном режиме (скажем, почтальонов; трамвайных 
кондукторов и вагоновожатых; железнодорожных служащих; учителей; преподавателей,
 доцентов и профессоров средних и высших учебных заведений; врачей; служащих 
ведомств по записи актов гражданского состояния; полицейских, следивших за 
общественным порядком или занимавшихся расследованием уголовных преступлений, и 
т.д.), но и аптекарей, владельцев гостиниц, книжных лавок, продуктовых 
магазинов, ресторанов и кафе (если у них отоваривались, столовались или 
проживали военнослужащие германской армии, СС или местных вспомогательных 
частей); певцов и музыкантов, выступавших перед оккупантами и пособниками 
таковых; киноартистов, снимавшихся в фильмах и актеров, игравших на сцене в 
период оккупации; школьных учителей, преподавателей, доцентов и профессоров 
средних и высших учебных заведений, и т.д.675 Для обвинений в 
«коллаборационизме» измышлялись нередко самые сомнительные и надуманные поводы, 
а чтобы избавиться от них, приводились примеры самых безобидных происшествий, 
долженствующих служить доказательством антигерманского и «антифашистского» 
настроя обвиняемых – например, несоблюдения ими установленных оккупационными 
или местными «марионеточными» властями правил светомаскировки, самогоноварение, 
запрещенный властями незаконный убой скота для продажи мяса на черном рынке по 
спекулятивным ценам, прослушивание радиопередач эмигрантских правительств из 
Лондона, создание запасов продуктов питания, смена места жительства без 
официального разрешения властей и перерегистрации, «антигерманская агитация и 
пропаганда» в форме политических анекдотов, симуляция болезни с целью невыхода 
на работу, и т.д. Многих обвиняемых спасло клятвенное поручительство друзей, 
свободных от обвинений в «коллаборационизме».
        В поисках объяснений причин молниеносной победы армий Третьего рейха 
над многими государствами Европы в 1939-1941 годах пламенные антифашисты, 
имевшие в годы германской оккупации немало времени для размышлений, пришли к 
выводу, что всему виной были изменники, шпионы, саботажники, перебежчики и 
вообще – «пятая колонна Гитлера» в их собственных странах. На всех сограждан, 
относительно которых существовало хотя бы малейшее подозрение в принадлежности 
к этой «пятой колонне», антифашисты немедленно после прихода войск «союзников» 
доносили в соответствующие органы, которые арестовывали обвиненных и заключали 
их в тюрьмы, а чаще всего – в устроенные еще нацистами концентрационные лагеря 
– разумеется, если они еще до этого не пали жертвой покушений или кровавых 
самосудов, утроенных участниками движения Сопротивления (число которых после 
1944 года стало странным образом расти, как на дрожжах). Для последних эта 
«национальная чистка»676 была не только актом мести (а нередко, особенно в 
небольших городках и селениях – еще и сведения личных счетов), но также актом 
своеобразного национального самооправдания – как перед лицом всего 
«прогрессивного человечества», так и перед грядущими поколениями. В самом деле, 
лучшего способа «реванша» за поражение собственной армии и страны на поле боя 
вершителям «праведной мести изменникам» было не придумать! Естественно, 
«праведная месть» вершилась и в отношении тех сограждан, которые не только 
подозревались в «коллаборационизме», но и в действительности, по каим бы то ни 
было причинам, сотрудничали после поражения своей страны с оккупационным 
режимом. Чем большее число явных и замаскировавшихся «коллаборационистов» 
удавалось покарать «народным мстителям», тем легче было антифашистам объяснить 
«мировой общественности», почему население соответствующей страны так легко 
покорилось немецко-фашистским оккупантам. Ведь везде была «измена, трусость и 
обман»! Чтобы объяснить англичанам и американцам, страны которых не были 
захвачены вермахтом (за исключением нескольких английских островков в проливе 
Ла Манш677), почему в период германской оккупации в этих странах фактически не 
было коллективных акций сопротивления оккупантам, «народные мстители», в 
качестве оправдания, указывали на огромное число «предателей». А чтобы доказать,
 что «предателей» действительно было так много, требовалось найти их в как 
можно большем количестве. Этой цели и служили «чистки». Кроме того, огромное 
число обнаруженных «изменников» повышало имидж движения Сопротивления, ибо 
доказывало, как трудно ему было в годы оккупации – ведь приходилось бороться не 
только с оккупационными властями, но и с десятками (если не сотнями) тысяч 
«коллаборационистов»! Это казалось приемлемым объяснением частых провалов и 
незначи