ра удержать Харьков любой ценой (аналогичный приказу Сталина «Ни шагу 
назад!», отданному в 1942 году, когда немцы впервые овладели Харьковом, и 
стоившему советским войскам огромных напрасных жертв) какое-то время выполнялся.
 Советсике части были вытеснены из Харькова. Однако последовавший вслед за тем 
тройной удар советских танковых армад лишил немецкий гарнизон последней надежды.
 5-я танковая армия генерала Павла Ротмистрова обрушилась на II корпус генерала 
Эргарда Рауса. Шансов удержать Харьков у защитников города не осталось. Чтобы 
избежать окружения, немцы начали 22 августа эвакуацию Харькова, невзирая на 
гневные призывы Гитлера. Сдача Харькова 23 августа ознаменовала собой 
крупнейшую военную неудачу армий Третьего рейха на Восточном фронте после 
Курска.  В последующие дни августа безостановочное наступление советских 
войск631 заставило дивизии Ваффен СС откатиться под натиском к берегам Днепра. 
Список уничтоженных большевиками узлов германской обороны становился все 
длиннее. На советском Западном фронте войска маршала Соколовского овладели 
Смоленском. Советский «паровой каток» неудержимо катился на Киев. К 2 октября 
1943 года немцы были отброшены еще на 240 километров в западном направлении. Им 
пришлось спешно форсировать Днепр. Это было очередным примером пристрастия 
Гитлера к максимальному затягиванию сроков необходимого отступления даже в 
условиях, когда иной альтернативы не существовало. Отступление от Днепра 
превратилось в подлинный кошмар. Не имея времени на ремонт дорог, наведения 
мостов, минирования территории после отхода своих войск, командующий Группой 
армий Юг, Манштейн, был вынужден руководить отступлением перед лицом наседавших 
советских войск, одновременно убеждая Гитлера в необходимости этого отступления.


                                   Советский натиск

                                                                      Рушатся 
люди, мрут великаны,
                                                                      В Гель 
идут люди,
                                                                      Расколото 
небо.
                                                                           
Старшая Эдда. Прорицание вёльвы.

           Большевики стремились выйти во фланг отступающим немцам. К концу 
сентября центр военных действий переместился в район Канева, к южным окраинам 
которого вышли успешно форсировавшие Днепр войска Воронежского фронта генерала 
Николая Ватутина. 26-27 сентября в районе Канева были выброшены советские 
парашютные десанты. В боях за Канев довелось принять участие 
штандартеноберюнкеру СС Яну Мунку из полка Вестланд. Мунк, человек субтильного, 
чем атлетического, телосложения, с высшим (или, как принято говорить в Германии 
и «нордических» странах, академическим, образованием), да вдобавок носивший 
очки с толстыми стеклами, не слишком соответствовал идеалу «нордического мужа с 
чистой арийской кровью» (как, впрочем, не соответствовал этому идеалу и сам 
«черный иезуит»). Тем не менее, духом этот юный доброволец из Голландии был 
силен и принадлежал к числу лучших пулеметчиков полка Вестланд. Он вспоминал о 
боях под Каневом:
         «Снаряды падали все ближе. До меня доносились короткие, гулкие 
выстрелы одного из орудий на левом фланге нашего боевого участка. Еще одна 
пушка вела беглый огонь с еще более короткой дистанции, расположенной еще левее.
 Внезапно неприятельский снаряд разорвался прямо перед нами, уничтожив один из 
наших пулеметных расчетов. Точное попадание, что и говорить! И вдург еще один! 
Мы на какую-то долю секунды опоздали укрыться. Мне показалось, что какой-то 
колоссальный груз обрушился на меня и с непреодолимой силой придавил к земле. 
Мой второй номер страшно ругался и орал, что у него оторвало нос. На самом деле 
небольшой осколок, тонкий и острый, как бритва, просто перерезал ему нос, 
который еще на чем-то держался, хотя кровь из него хлестала, как из 
свежезарезанной свиньи. Его наскоро перевязали в землянке, не отправляя в 
медсанчасть. Что до меня, то я, к моему величайшему удивлению, обнаружил, что 
совершенно потерял способность передвигаться. Я даже подумал, что из-за 
сильного сотрясения кровь перестала поступать к моим ногам. Когда разовался 
следующий снаряд, меня подбросило взрывной волной, а потом протащило по дну 
окопа (или мне так только показалось), после чего я уткнулся лицом в землю, не 
в силах поднять голову. Наконец я, сделав величайшее усилие над собой, поднял 
голову, перевернулся на спину и крикнул моему товарищу, чтобы он не дурил, 
спустился в окоп и помог мне выбраться. Он услышал мои крики и помог мне 
добраться до землянки. В землянке он спросил, что со мной. Я сам не мог понять, 
что произошло. Ног своих я по-прежнему не чувствовал. Я расстегнул свой поясной 
ремень и нижние пуговицы мундира и стал ощупывать свою спину, но ничего не 
обнаружил. Тогда я спустил штаны и стал щупать себя со всех сторон в нижней 
части тела. И снова ничего не нашел. Я опять застегнул штаны и стал 
перевязывать моего друга. Потом мы с ним выкурили по сигарете, и вдруг мне 
стало очень жарко. Пот полил с меня градом. Я снял с головы свое «горное кепи» 
– и вдруг кровь, хлынувшая из-под кепи, залила мне все лицо. Я схватился за 
голову – и тут мои пальцы нащупали небольшую рану прямо на темени, из которой 
текла кровь. Вот тогда-то я понял, почему у меня отказали ноги.
        Спустя некоторое время меня вынесли через ход сообщения туда, где было 
достаточно места, чтобы переложить меня на носилки. Там я увидел многих из 
наши