могли вылететь на машинах, доставляющих предметы снабжения. Армейский врач 
генерал-майор медицинской службы профессор доктор Ренольди находится здесь; он 
отвечает за отправку раненых. Фактически он бессилен навести порядок, так как 
сюда добираются и многие легкораненые. Они прячутся в пустых окопах и бункерах. 
Как только приземлилась машина, они первыми оказываются на месте. Безжалостно 
отталкивают они тяжелораненых. Некоторым удается, несмотря на жандармов, 
проскользнуть в самолет. Часто мы вынуждены снова очищать самолет, чтобы 
освободить место для тяжелораненых. Нужна кисть Брегеля, прозванного живописцем 
ада, или сила слова Данте, чтобы описать страшные сцены, свидетелями которых мы 
здесь были последние десять дней.

Мы вышли из убежища. Наши три «хейнкеля-111» тем временем уже поднялись в 
воздух. Мне стало ясно, почему пилоты так торопились покинуть Питомник. Здесь 
на всем лежала печать гибели и разгрома.

Ко мне подошли два пожилых офицера. Оказалось, что это те два командира полка, 
которые утром в четыре часа вылетели из Морозовска. Они ждали меня в одном из 
убежищ. Из разговора с ними я выяснил, что это бывшие офицеры службы 
комплектования, которые в мирное время работали в управлении призывного участка 
или соответственно в штабных канцеляриях. Они запросили штаб армии, какое им 
дается назначение. Никто не мог им сказать, куда им явиться. Я велел соединить 
меня с Шмидтом, который отдал приказ об их вылете. Со свойственной ему 
лаконичностью он отослал меня к адъютанту VIII армейского корпуса, от которого 
поступило требование. Но тот ответил на телефонный запрос, что в VIII корпусе 
все места заняты. Он никогда не требовал такого пополнения.

Это уж никуда не годилось. При таком опасном положении заставить двух пожилых 
офицеров вылететь в котел без всякой нужды… Что мне было делать? Вылететь 
обратно они могли только по приказу Шмидта. Я не был уполномочен давать им 
такое распоряжение, но хотел добиться у Паулюса приказа об их отправке. Поэтому 
я попросил офицеров подождать на аэродроме, пока будет принято решение.

Легковая машина доставила меня на командный пункт близ станции Гумрак. Месяц 
назад я много раз ездил по этой дороге. Тогда машины с грузами для снабжения 
войск день и ночь катили в Сталинград, указатели давали ясную ориентировку, 
полевая жандармерия регулировала движение. Теперь эта дорога предстала передо 
мной в совершенно другом виде. Вдоль дороги плелись люди с изможденными лицами, 
в повязках, пропитанных кровью, головы и ноги солдат были закутаны в лохмотья. 
Указатели дороги давно использовали для костров, полевые жандармы исчезли. Но 
зато вехами на пути по шоссе из Питомника в Сталинград служили разбитые машины, 
брошенные каски, противогазы и винтовки. Как призраки, выступали из тонкой 
снежной пелены скелеты лошадей. Мясо вырубили топорами голодные солдаты.

На командном пункте царило чрезвычайно нервное настроение. Я хотел сначала 
добиться разрешения на обратный вылет командиров полков и пошел к Шмидту. Он 
категорически отказал.

— В этом положении мы не можем позволить вылететь ни одному офицеру, даже если 
он тяжело ранен, — возразил он в ответ на мои доводы.

Я совершил тактическую ошибку, которую вряд ли можно было исправить. Генерал 
Паулюс удовлетворил бы мое ходатайство. Но по опыту я знал, что он неохотно 
отменяет распоряжения Шмидта. Тем не менее после краткого раздумья я решил 
просить командующего разрешить вылететь обратно трем командирам полков. Я пошел 
к Паулюсу и доложил ему о моей просьбе.

— Кто затребовал этих офицеров?

— Полковник генерального штаба Баадер в Морозовске передал мне телеграмму, 
подписанную Шмидтом, господин генерал. Все адъютанты корпусов заверяют, что они 
никаких заявок на полковых командиров не подавали. За короткий срок после моего 
прибытия я не мог установить, кто повинен в этой нелепости.

— Тогда пусть Шмидт даст приказ об обратном вылете.

— Поэтому я к нему сразу и обратился. Но Шмидт отказал. Я считаю, что это 
неправильно.

— Сегодня выступила деблокирующая армия Гота. Подождем, пока она с нами 
установит связь, тогда мы передадим всех троих обратно в резерв командования 
группы армий. Пусть они до того находятся в распоряжении штаба VIII армейского 
корпуса.

Так была решена участь этих пожилых офицеров. Они бесполезно торчали в штабе 
VIII корпуса и в конце концов вместе с тысячами людей погибли в котле.




Бункер в степи