Ефрейтор позволил себе еще большую вольность, чем его товарищ. Он сказал, 
адресуясь прямо ко мне:

— Еще три недели назад наш ротный рассказывал нам, будто Красная Армия 
окончательно разбита и мы, дескать, скоро отдохнем в Сталинграде. А оно вроде 
бы не совсем так. 31 июля они нам изрядно всыпали. Нашей артиллерии и 
противотанковой обороне еле-еле удалось остановить контрнаступление русских.

— Ну как, господин полковник, конец этому скоро будет? — спросил молодой солдат.
 По-видимому, нашу стратегию он ставил не слишком высоко. А он еще полгода 
назад, возможно, пел в своей школе: «Сегодня нам принадлежит Германия, а завтра 
— весь мир». Этот хмель выветрился из него мгновенно.

Оба они ждали от меня ответа. Я обернулся к ним:

— Я не пророк, стало быть, предсказывать не берусь. Но война кончится не так уж 
скоро. Вы же сами на себе почувствовали, что русский еще может драться. Сейчас 
нам нужно прежде всего взять Сталинград, а тогда посмотрим. Ну а как настроение 
у вас в роте?

— Да как бы вам это сказать, господин полковник, — ответил ефрейтор. — Вы не 
рассердитесь, если я буду говорить напрямик? Уж очень долго тянется война, наши 
старики хотят домой. Письма оттуда тоже не больно радуют. Крестьянину, например,
 жена пишет, что от ее военнопленного сплошные неприятности, что справиться с 
хозяйством ей невмочь. А в городах, особенно в рабочих семьях, с питанием все 
хуже и хуже; женщины не знают, чем накормить голодных ребят. Женатые солдаты 
беспокоятся о своих близких, а это влияет на настроение. Ну и большие потери 
тоже, конечно, влияют. Когда мы 11 августа шли через поле сражения и видели, 
как много лежит там убитых и раненых, мой приятель громко сказал, чтобы всем 
слышно было: «В этой проклятой безотрадной степи мы все передохнем». А он 
хороший, смелый солдат. Еще прошлой осенью получил Железный крест первой 
степени.

Я еще был погружен в мысли о только что услышанном, как машина остановилась: мы 
подъехали к командному пункту дивизии. Став навытяжку и сказав: «Спасибо 
большое», оба солдата ушли.

Так вот как, значит, обстоят дела в этой роте: старики тоскуют по дому, а 
молодежь после первого же тяжелого боя готова воткнуть штык в землю. Уж не так 
ли обстоит дело и в других ротах?

После того как я составил себе представление о численности дивизии, я доложил 
данные начальнику штаба. Они не явились неожиданностью для генерал-майора 
Шмидта. Он ведь знал, какими тяжелыми были последние бои. Формулируя свою точку 
зрения, он ответил:

— Проблема пополнения не терпит отлагательства. Немедленно же предпринимайте 
меры у заместителя начальника штаба! Но раньше доложите генералу Паулюсу. Он 
сегодня снова весь день объезжал дивизии и, наверное, сможет дать вам 
дополнительные указания.

Паулюс встретил меня вопросом:

— Ну, Адам, каково положение в дивизиях?

— У меня об этом сейчас есть уже довольно ясное представление. Утешительно, что 
многие из считавшихся пропавшими без вести вернулись в свои подразделения. Они 
просто отстали. Кроме того, после недолгого лечения в госпитале будут 
направлены обратно в их части легкораненые. Но что это дает, если численность 
рот составляет в среднем от 25 до 40 человек? Мы заплатили дорогой ценой за наш 
успех. Большие потери и тяжелая борьба сказываются на состоянии солдат: 
преобладает подавленное настроение. Я, как и генерал-майор Шмидт, считаю, что 
необходимо возможно скорее добиться пополнения.

— Совершенно согласен и с вашей оценкой, и с предлагаемыми мерами. Все 
командиры, с которыми я говорил на днях, самым настойчивым образом требуют 
пополнения. Плацдарм русских под Калачом оказался для нас твердым орешком. Наши 
дивизии должны быть немедленно укомплектованы. Передайте ваши заявки по 
телеграфу.

Пока я был на докладе у Паулюса, мой заместитель составил заявки на пополнение. 
Телеграммы высшим штабам были разосланы. Кроме того, я говорил ночью по 
телефону с адъютантом группы армий «Б», и он обещал мне свою поддержку.

На другой же день из тыловых корпусных управлений[30 - Тыловое учреждение по 
призыву и комплектованию резервов в военное время.] Касселя, Висбадена, 
Ганновера, Вены и Берлина поступили стереотипные ответы: подготовленным 
пополнением не располагаем; вылечившиеся и признанные медицинской экспертизой 
годными к службе в военное время будут срочно направлены для использования.