— Хотелось бы увидеть их. Поэтому я намерен посвятить вас в план, лучше сказать,
 планы, составленные некоторыми офицерами.

Я догадывался, в чем дело. Уже давно Эльхлепп намекал на намерение отдельных 
групп офицеров пробиться на запад. До сих пор я не принимал этого всерьез. Но 
этой ночью Эльхлепп подробно рассказал о своих замыслах.

— Пришло время, Адам, посвятить вас в наши планы. Я считаю, что пройдет не 
более недели, как котел будет раздавлен. В ближайшие дни вместе с 
подполковником Нимейером, обер-лейтенантом Циммерманом, подполковником 
Хейтцманом из 9-й зенитной дивизии и еще одним молодым офицером-зенитчиком мы 
доберемся до передовой. Там мы спрячемся, переждем, пока наступающие русские 
пройдут дальше, а затем двинемся вслед за ними на юго-запад. Уже разработан 
точный маршрут. О нашем плане мы поставили в известность генерала Хубе и 
попросили его сбросить в определенных точках контейнеры с продовольствием. Я 
отметил соответствующие места на карте, которую один из наших офицеров связи 
уже увез отсюда.

— Но ведь это же чепуха, Эльхлепп. Даже если здесь вам удастся перейти линию 
фронта, вы все равно никогда не доберетесь до цели. Подумайте только: все южное 
крыло нашего фронта отступает и уже откатилось на 400 километров на запад. Вам 
придется в течение нескольких недель пробираться по территории, занятой 
противником. Это безнадежная затея.

— Мы хорошо подготовились. Рюкзаки набиты шерстяными и меховыми вещами, 
перевязочными материалами и медикаментами. Мы сэкономили за несколько дней 
галеты и несколько банок консервов, так что первое время у нас есть чем 
питаться.

— Подумали ли вы и о том, что это дезертирство, Эльхлепп, бегство от 
ответственности? Ваш план противоречит вашему собственному требованию держаться 
до последнего.

— Мы хотим не дезертировать, а просить Паулюса освободить нас от наших 
должностей и осуществим наш замысел лишь в том случае, если командующий 
согласится с ним. Кстати, полковник Клаузиус, начальник штаба LI армейского 
корпуса, вместе со своим адъютантом хочет выбраться из котла на лыжах. Мы 
рассчитываем встретиться в пути. Отдельные группы из 71-й и 371-й пехотных 
дивизий хотят отправиться вниз по Волге на юг, чтобы вблизи Терека 
присоединиться к 1-й танковой армии.

— Не обижайтесь на меня, но ведь это опасные фантазии. Вы же знаете, что 1-я 
танковая армия находится уже, вероятно, в районе Ростова. Сказали ли вы об этом 
вашим единомышленникам? И думаете ли вы всерьез, что противник так плохо будет 
охранять свой тыл, что сразу же не захватит таких сумасшедших беглецов, как вы? 
Образумьтесь, Эльхлепп!

— Разговоры на эту тему бесполезны, мое решение бесповоротно. — С этими словами 
Эльхлепп покинул мой блиндаж.




Наш предпоследний командный пункт


Рано утром 24 января по приказанию Паулюса Гитлеру было передано по радио 
донесение:



«На основании донесений корпусов и личных докладов их командиров, с которыми 
еще поддерживается связь, армия докладывает обстановку. Войска без боеприпасов 
и продовольствия, имеется контакт только с частями шести дивизий. Явления 
разложения на южном, северном и западном участках котла. Единое управление 
войсками далее невозможно. На восточном участке небольшие изменения. 18 тысяч 
раненых без малейшей помощи перевязочными материалами и медикаментами, 44-я, 
76-я, 100-я, 305-я, 389-я пехотные дивизии уничтожены. Вследствие сильных атак 
фронт во многих местах прорван. Опорные пункты и укрытия только в районе города,
 дальнейшая оборона бессмысленна. Поражение неизбежно. Чтобы спасти еще 
оставшихся в живых, армия просит немедленного разрешения капитулировать».[81 - 
Архив автора.]


Ответ пришел незамедлительно и был кратким. В радиограмме Гитлера говорилось 
примерно следующее. Капитуляция исключается, 6-я армия выполняет свою 
историческую миссию, сражаясь до последнего патрона, чтобы сделать возможным 
создание новой линии обороны на южном крыле фронта.