строительства флота, что доказывается согласием Черчилля на пропорцию 10: 16. 
Но 
и в начале 1912 года, когда наш флот был слабее, чем два года спустя, я не мог 
знать точно, как велика была возможность политического соглашения. Ни разу 
канцлер не сказал мне ясно: конкретная цель, к которой мы стремимся, состоит в 
том-то и том-то. При совместной работе с ним всегда приходилось бродить более 
или менее в потемках; таким образом, вопреки собственным принципам ведения 
переговоров я пожертвовал третьим кораблем, не получив ничего взамен, чтобы не 
осложнять переговоры, которые, быть может, обещали успех.

Поскольку канцлер уже отказался от первоначальной редакции новеллы, я не имел 
возможности предоставить компенсации за маленькие подарки из области 
колониальной музыки будущего; я мог пожертвовать военными ценностями лишь в 
обмен на реальные и в известном смысле окончательные гарантии на море 
(соотношение сил, равное 2:3), или на политические гарантии (соглашение о 
нейтралитете). Отказ от новеллы без конкретных компенсаций был бы односторонней 

уступкой. Именно этого нам следовало избегать более всего, если мы не желали 
вернуться к эпохе английских угроз, вроде 1896 и 1904-1905 годов и без конца 
тормозить собственное движение вперед. Именно с англичанами мы должны были 
вести 
переговоры на основе полного равноправия, если, несмотря на ошибки июля 1911 
года, стремились к неуклонному укреплению наших взаимоотношений.

Поэтому я не был уверен в том, что не зашел слишком далеко, пожертвовав в 
доказательство нашей уступчивости частью уже сокращенной новеллы. Вскоре мои 
сомнения сменились ясным пониманием истинных целей Англии. Ибо после того, как 
Холден без всякой компенсации положил себе в карман мою уступку и выразил свое 
удовлетворение по этому поводу, он пошел дальше и в конце концов осторожно 
коснулся вопроса о том, следовало ли выполнять самый закон о строительстве 
флота. Но тут вмешался кайзер, и Холден спрятал свои щупальца. Тем не менее у 
меня осталась уверенность в том, что английские возражения направлены не против 

такого пустяка, как три корабля, предусмотренные новеллой, а против самого 
закона. В разговорах со мной Холден сам при случае признавал, что 
предусмотренное новеллой увеличение флота на три корабля вообще не играло 
никакой роли.

Когда мы внешне пришли к полному соглашению, причем уступки были сделаны только 

с немецкой стороны, Холден, как уже указывалось, заявил, что вся беседа 
являлась 
только личным обменом информацией. Тем не менее, хотя дальнейшие переговоры в 
Лондоне потерпели крах, я остался верен своему обещанию пожертвовать одним 
кораблем, дабы не оставлять никакого сомнения в нашей доброй воле.

Ведение деловых переговоров с Холденом затруднялось присутствием кайзера. Когда 

беседа перешла на вопрос, имевший для нас решающее значение, а именно на 
политическое соглашение, Холден ответил уклончиво: обязательство нейтралитета, 
мол, невозможно вследствие отношений, связывающих Англию с Францией.

Когда мы покинули дворец, Холден выразил свое удовлетворение нашей беседой. Я 
вывел из нее, что: 1) новелла имеет для англичан второстепенное значение, а 
истинная их цель - парализовать развитие нашего флота, и что 2) англичане не 
предложили ничего такого, что можно было бы рассматривать как честное морское 
соглашение на основе соотношения сил, указанного Ллойд-Джорджем в 1908 году. Им 

было скорее желательно, чтобы мы приняли в принципе неизменную и обесценивавшую 

наш флот формулу два киля против одного, что на долгое время подорвало бы 
выполнение нашего закона о флоте. Если бы мы приняли формулу два киля против 
одного, Англии было бы достаточно удовольствоваться в течение нескольких лет 
постройкой двух или трех кораблей в год, чтобы в силу договора ограничить затем 

наше строительство двумя или даже полутора кораблями ежегодно. Это означало 
конец закона о флоте; к тому же столкновение с нашим флотом перестало бы 
представлять для Англии известный риск, существование германского флота стало 
бы 
бессмысленным, а союз с Германией потерял бы свою международно-политическую 
ценность. Англичане надеялись навязать нам подобное отступление потому, что мы 
по всей видимости стремились к "соглашению" любой ценой. Далее, беседа привела 
меня к заключению, что: 3) о бетмановской формуле нейтралитета не было и речи и 

4) наше подчинение в морских вопросах могло быть вознаграждено обманчивыми 
видами на африканские владения английских вассалов - французов, бельгийцев и 
португальцев, рассчитанными исключительно на фантазии кайзера и на стремление 
отдельных дипломатов к личному успеху.

Итак, Холден действовал не на деловой основе. Он прежде всего попытался вести