публики; я же думал больше о том впечатлении, которое они производили 
заграницей.

Во всех военных вопросах, касавшихся строительства флота, я оставался 
несгибаемым. Я не всегда мог говорить то, что думал, но был неизменно искренен 
с 
кайзером.

Среди вопросов, поднимавшихся кайзером, - а их было очень много - выделялись 
вопросы о технических конструкциях, о постройках, о береговых фортах и особенно 

о кораблях. Соображения о соответствии их целому и о деньгах легко отходили у 
него на задний план. Кайзер хорошо знал иностранные флоты и, глядя на них 
немецкими глазами, замечал скорее их преимущества, чем недостатки. Всякий, кто 
выражал недоверие к нашей материальной части, находил в нем внимательного 
слушателя. Он чертил с большим талантом и прилежанием схемы кораблей, размножал 

и давал множеству лиц в том числе и членам рейхстага, которые принимали их со 
смешанными чувствами.

То, что такое ведомство, как морское, с его штатом из ученых и практиков, 
располагало большими возможностями для выполнения объективных решений, не 
всегда 
признавалось кайзером, относившимся с некоторым недоверием к собственным 
чиновникам. К тому же нельзя было требовать от кайзера, чтобы он разбирался в 
технических вопросах, как специалист. Однажды мне пришлось даже принять 
изобретателя вечного двигателя, рекомендованного кайзеру старым оригиналом - 
адмиралом Рейнгольдом Вернером, и устроить демонстрацию его "машины"; к счастью,
 
приглашенный кайзером Эмиль Ратенау лишил кудесника его ореола.

Без кайзера не удалось бы преодолеть отчужденность Германии от моря и связанных 

с ним интересов и культурных задач; в этом его историческая заслуга. Впрочем, и 

в других отношениях его инициатива нередко приносила пользу. Но зато его 
стремление подчеркнуть цели и успехи производило дурное впечатление заграницей, 

а внутри страны его жажда деятельности сталкивалась с практической 
деятельностью 
сухопутных ведомств флота. Наряду со своей и без того чрезмерной работой 
имперское морское ведомство зачастую вынуждено было готовить материалы для 
проектов кайзера, нередко отличавшихся внутренней противоречивостью. Так, 
например, в последние годы перед войной кайзер узнал, что увеличение 
дальнобойности и точности стрельбы современных морских орудий сильно затрудняет 

миноносцам нападение на врага в светлое время суток. Тогда он стал носиться с 
мыслью о замене миноносцев идеальными быстроходными кораблями, покрытыми 
толстой 
броней и снабженными множеством торпедных аппаратов. Не говоря уже о том, что 
при строительстве крупных кораблей быстроходность соперничает с весом брони, 
торпедные аппараты, которые пришлось бы расположить в подводной части, заняли 
бы 
место машинного отделения и котельной. Таким образом, задания, поставленные 
перед этой конструкцией, пожирали друг друга. Однако согласно полученному 
приказанию мы принялись за работу, хотя вследствие невозможности достигнуть 
реальных результатов этот проект у нас в ведомстве прозвали гомункулусом. Когда 

позднее я получил возможность продемонстрировать чертежи в Роминтене и изложить 

свою точку зрения, кайзер согласился со мною и отказался от своей мысли. В 
награду я получил разрешение застрелить оленя и смог сообщить о разряжении 
атмосферы своему озабоченному начальнику центрального отдела, сидевшему в 
Берлине, употребив для этого следующие выражения: "Олень и гомункулус убиты". 
Учитывая страсть монарха к охоте, разрешение застрелить оленя было очень 
большим 
отличием. Кайзер вообще любил делать подарки и радовать других; у него был 
неистощимый запас знаков внимания.

Стало традицией, чтобы ежегодно в конце сентября я отправлялся в Роминтен для 
доклада. Лесной воздух и относительное отсутствие тревог шли кайзеру на пользу. 

Он был там спокойнее и внимательнее, чем это было возможно для него в суматохе 
большого света или в путешествиях. В Роминтене кайзер выслушивал и взвешивал 
все 
доводы и не приходил вдруг в нервное возбуждение, что часто бывало с ним в 
других местах (о приближении такого припадка возвещало беспокойное выражение 
глаз). В подобных случаях я старался обходить все важные решения. Но это не 
всегда удавалось. Я пришел к выводу, что кайзер по своей конституции не мог 
выдержать тяжести ответственности. Во всяком случае при объявлении и в ходе