бюджета мы сильно отставали не только от Англии, но и от Америки, а иногда даже 

от России и Франции; однако благодаря более эффективному использованию средств 
мы построили второй в мире флот. Существуют, правда, и ныне патриоты, 
обвиняющие 
флот в том, что при таких ресурсах он достиг столь многого{89}.

Бережливость требует точности и коммерческих принципов в работе. Имперское 
ведомство приобрело некоторую известность давлением на цены, заблаговременной 
покупкой земли и т.д. Германия никогда больше не сделает такого крупного 
приобретения по столь дешевой цене. Богатый народ, которому совсем не нужно 
было 
тратить миллиарды на войну, во времена своего счастья дрожал не то что над 
миллионами, а над тысячами, ассигнование которых на оборону явилось бы лучшей 
гарантией длительного мира и нашего благосостояния. Со времени отставки князя 
Бюлова, прекрасно понимавшего нужды флота, последний хронически страдал от 
недостатка денег. Мне пришлось неутомимо бороться за необходимые средства и не 
столько даже с парламентом, проявлявшим все больше прозорливости, сколько с 
министром финансов и рейхсканцлером, из которых первый был ведомственным 
фанатиком, а второй ослеплен политическими мечтаниями; в эти решающие для 
вооружения Германии годы они задушили многие успешные начинания, для 
осуществления которых будто бы не было денег. Все же и тогда мне удалось 
добиться самого необходимого; остальное мне пришлось с большим трудом и 
сознанием вреда, нанесенного нашей обороне, отложить на будущее. Для 
второстепенных вещей теперь оставалось меньше места, чем когда бы то ни было: 
однако я все же уделял максимум внимания новым изобретениям, например подводной 

лодке, как только они становились применимыми для военных целей, и к началу 
войны мы значительно обогнали иностранные флоты также и в этой области.

Заинтересованность некоторых политических кругов в понижении боеспособности 
флота привела во время войны к клеветнической кампании, направленной против 
моей 
прежней служебной деятельности. Эта кампания еще более укрепила меня в том 
мнении, что все люди, и особенно немцы, склонны ставить критику выше творчества,
 
считать достижения чем-то само собой разумеющимся, а недостатки упущениями. Еще 

во времена своей популярности я хорошо понимал, что за сегодняшней "Осанной" 
легко может последовать завтрашнее "Распни его". Я жалею о том, что доверие к 
флоту было искусственно подорвано, не из-за себя лично, а из-за народа, но не 
хотел бы задерживать внимание читателя на этих быстро забывающихся спорах. 
Желающие могут ознакомиться с ними по приложению к этой книге, составленному 
мною с той целью, чтобы не уступать молчаливо поле боя тем, кому доставляло 
удовольствие опорочивать честный труд целого поколения.

Уже в мирное время я привык к упрекам в отсталости; учитывая внешнеполитические 

моменты, я не всегда считал возможным давать разъяснения общественности. Рано 
принятый мною метод проверки применимости новых изобретений в военных условиях, 

до внедрения их во флот, предохранял нас от неудач и являлся основной причиной 
наших успехов, но, естественно, превращал меня в мишень для нападок 
изобретателей и нетерпеливых патриотов. Возьму два примера: подлодка и 
дирижабль. Я отказывался бросать деньги на подлодки, пока они плавали только в 
прибрежных водах и потому не могли принести нам никакой пользы; но как только 
появилась возможность строить мореходные подлодки, я первый настоял на придании 

этому делу большого масштаба и, несмотря на недостаток средств, обеспечил 
выпуск 
такого количества подлодок, какое позволяли наши производственные возможности.

Вопрос о применении подводных лодок можно было разрешить на практике лишь после 

появления этого оружия. Теперь нужно было, следовательно, построить подлодку с 
большим радиусом действия, и как только это окажется возможным, выпустить 
максимальное количество их. Так мы и поступили, ничего при этом не упустив.

Использование этого оружия должно было зависеть от специфических условий войны. 

Если бы англичане не уничтожили в своих интересах прежнего морского права, 
вопрос о подводной войне против торговли пришлось бы рассматривать с иной точки 

зрения. Как только появились подлодки с большим радиусом действия, мысль о 
войне 
против торговли стала носиться в воздухе, поэтому невозможно было назвать ее 
отца. Надежды, возлагавшиеся на флот Открытого моря, превратили подлодки во 
вспомогательное оружие, находившееся в распоряжении командования флотом. Когда 
был взят курс на войну против торговли, уже имелись все предпосылки, которые 
можно было создать в мирное время; ожидать от флота, чтобы он предусмотрел и