не произвел ни единого выстрела.

При снижении на высоту примерно 500 метров из-за неполадки в двигателе мне не 
удалось сесть на землю без происшествий. Результат был весьма комичным. Мой 
враг 
плавно приземлился в своей горящей машине, в то время как я, его победитель, 
врезался рядом с ним в колючую проволоку, огораживающую наши окопы, и моя 
машина 
перевернулась.

Оба англичанина нисколько не удивились тому, что я упал, и приветствовали меня, 

как спортсмены. Как я уже упомянул, они ни разу не выстрелили и не могли понять,
 
почему я сел так неуклюже. Это были первые англичане, которых я оставил в живых.
 
Поэтому мне было особенно приятно побеседовать с ними. Я спросил их, 
приходилось 
ли им видеть мою машину в воздухе прежде. Один из них ответил: "О да! Я очень 
хорошо знаю вашу машину. Мы называем ее "Le petit rouge".




Английские и французские летчики (Февраль, 1917 год)



Я пытался соревноваться с эскадрильей Бельке. Каждый вечер мы сравнивали наши 
результаты. Однако ученики Бельке - умные канальи. Самое большее, что удавалось 

нам сделать, - это сравнять с ними счет. У летчиков Бельке было больше сбитых 
самолетов, чем у меня, на сто штук. Мне пришлось позволить им сохранить это 
преимущество. Все зависит от того, с каким противником мы сражаемся - с 
французскими ловкачами или с дерзкими англичанами. Я предпочитаю англичан. 
Нередко их дерзость граничит с глупостью. Но с их точки зрения она, видимо, 
считается проявлением отваги.

В воздушном бою мало уметь ловко летать, все решают личные способности и 
энергия 
авиатора. Летчик может выполнять петли и прочие мыслимые и немыслимые трюки в 
воздухе, но ему не удается сбить ни одного врага. По моему мнению, все решает 
боевитость, а она очень сильна в нас, немцах. Следовательно, мы всегда будем 
сохранять свое господство в воздухе.

У французов совсем другой характер. Они любят расставлять ловушки и атаковать 
своего противника неожиданно. Но это нелегко сделать в воздухе. Поймать можно 
только новичка. А расставлять ловушки в прямом смысле слова невозможно, ведь 
аэроплан не спрячешь. Невидимый самолет еще не сконструирован. Однако когда у 
французов взыграет кровь галлов, они атакуют. Но их наступательный дух 
напоминает лимонад в бутылке, которому не хватает выдержки.

В англичанах же чувствуется немецкая кровь. Они относятся к летному делу как к 
спорту и легко осваивают его, получая большое удовольствие при выполнении 
мертвой петли и полетов на спине и других трюков, развлекая наших солдат в 
траншеях. Все это, возможно, производит впечатление на публику, посещающую 
спортивные мероприятия, но не очень ценится на войне. Здесь требуется более 
высокая квалификация, нежели трюкачество в воздухе. Поэтому немудрено, если 
кровь английских пилотов будет литься ручьем.




Меня сбивают (Середина марта, 1917 год)



У меня произошел случай, который можно представить так, будто меня сбили. В то 
же время я считаю, что сбитым является лишь тот, кто падает. Сегодня я попал в 
беду, но остался целым и невредимым.

Я летел с эскадрильей и заметил противника, который тоже летел со своей 
эскадрильей. Это произошло над позициями немецкой артиллерии в окрестностях 
Ланса. Мне пришлось преодолеть достаточно большое расстояние, чтобы добраться 
до 
врага. Когда летишь ему навстречу и лишь несколько минут отделяют тебя от 
начала 
боя, это щекочет нервы. Представляю, как в этот момент слегка бледнеет мое лицо,