когда я 
беседовал в Южно-Африканском Союзе с нашими бывшими противниками. 
   Одним из замечательных примеров рыцарского духа, который развивали и 
укрепляли 
сражения в Западной пустыне, является речь Уинстона Черчилля в палате общин 27 
января 1942 года, когда он сказал о Роммеле: "Мы имеем перед собой очень 
смелого и 
искусного противника и - да будет мне позволено казать, несмотря на угар войны, 
- 
выдающегося полководца". В своих мемуарах он пишет:{162} 
   "Мое упоминание о Роммеле сошло в тот момент благополучно, но впоследствии я 

узнал, что некоторых оно покоробило. Они просто не представляли себе, как может 
быть 
какое-нибудь положительное качество у вражеского полководца. Эта предвзятость 
является хорошо известной чертой человеческой натуры, но она противоречит тому 
духу, 
благодаря которому выигрываются войны и устанавливается прочный мир".
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ 
РОССИЯ
ГЛАВА X 
ЗНАКОМСТВО С РОССИЕЙ
ЗНАКОМСТВО С РОССИЕЙ
   Октябрь и часть ноября 1942 года я пролежал в госпитале в Гармише (Баварские 

Альпы), стараясь отделаться от амебной дизентерии, которой заболел в Африке. 
Несомненно, это самая неприятная болезнь тех мест; она быстро может закончиться 

смертельным исходом, потому что вредные маленькие амебы поселяются в печени 
больного и разрушают ее ткани. К счастью, Германский тропический институт 
располагал прекрасными средствами борьбы с отвратительными маленькими 
созданиями. 
Эти радикальные средства, а также самостоятельное "лечение" зимой 1942/43 года 
в 
России (при помощи частых и полезных для здоровья порций водки) позволили мне 
вскоре вновь почувствовать себя бодрым и здоровым. 
   В Западной пустыне я находился почти пятнадцать месяцев, и недели, 
проведенные в 
Баварских Альпах, были для меня раем. Здесь нас даже не беспокоила английская 
авиация, и вскоре мы почти забыли, как напряженно всматривались на фронте в 
африканское небо. На переднем крае и вблизи него каждый из нас был вынужден все 

время следить за воздухом, готовый одним прыжком укрыться в убежище при 
появлении 
вражеского самолета. Такой пристально устремленный в небо взгляд солдаты 
иронически 
называли "der deutsche Blick" по аналогии с "der deutsche Gru?"{163}. 
   Во время пребывания в госпитале с его спокойной и размеренной жизнью я вел 
долгие 
беседы с теми, кто сражался в России ужасной зимой 1941/42 года. Такая 
исключительно 
суровая зима явилась для немецких армий неожиданностью. Верховное командование 
рассчитывало на победоносное завершение войны в России к концу осени, поэтому 
заранее не было проведено какой-либо специальной подготовки для обеспечения 
действий войск в трудных условиях русской зимы, даже и не стакими жестокими 
морозами, как в 1941/42 году. Мне довелось также разговаривать с офицером, 
который за 
несколько недель до этого был ранен на Кавказе. Сначала казалось, что наше 
наступление 
на нефтяные районы развивается успешно, но затем оно было остановлено в горах. 
Радио 
передавало сообщения и об ожесточенных боях под Сталинградом, но и там немецким 

войскам не удавалось достигнуть успеха. 
   Сталинград и Эль-Аламейн - эти два слова говорят о тех огромных 
территориальных 
завоеваниях, которых добились немецкие армии за три года •боевых действий. 
Несколько 
недель назад я наблюдал за тем, как Роммель изучал военные карты, на которых 
были 
нанесены предполагаемые места переправ через Нил и Суэцкий канал. Составлялись 
планы решительных действий по завоеванию Среднего Востока: войска фон Клейста 
наступали на Кавказ, откуда они должны были двинуться в Персию. В Африке нас 
задержали у Эль-Аламейна - в начале сентября наше последнее наступление 
потерпело 
полную неудачу. Трезвая оценка обстановки, сложившейся в этом районе, приводила 
к 
выводу о возрастающей силе 8-й английской армии, и это означало, что рано-или 
поздно 
мы потеряем Северную Африку. Слушая передаваемые по радио-сообщения с фронта, я