имели 
преимущество в позиционной войне, тогда как Роммель доказал свое превосходство 
в 
искусстве маневра. Раз мы не были привязаны к определенной местности, можно 
было 
рассчитывать, что нам удастся в течение длительного времени не допускать 
вторжения 
англичан в Киренаику. Но Гитлер никогда не согласился бы с решением, связанным 
с 
территориальными потерями, поэтому не оставалось иного выхода, как пытаться 
идти 
вперед к Нилу, поскольку мы еще были в силах осуществить такую попытку (см. 
примечание на стр. 134). 
   Такова была обстановка перед сражением у Алам-Хальфы - поворотным пунктом 
войны 
в пустыне и первым в длинном ряду поражений на всех фронтах, предвещавших 
крушение 
Германии. Я должен подчеркнуть, что, трезво оценивая военную обстановку, штаб 
танковой армии не надеялся, что нам удастся прорваться к Нилу, и еще до начала 
наступления мы указывали Роммелю, что превосходство англичан в танках 
выражается 
соотношением 3:1, а в авиации - 5: 1. Позднейшие сведения показали, что мы 
преувеличивали превосходство англичан в танках - в танковой армии было 229 
немецких 
и 243 итальянских танка против примерно 700 английских, но превосходство 
англичан в 
авиации не подлежало сомнению, и нельзя было возражать против нашего довода о 
том, 
что у нас не хватило бы горючего для крупного сражения. Артиллерии у англичан 
было 
значительно больше, а фронт 8-й армии был теперь хорошо прикрыт минными полями. 

Это означало, что мы не можем рассчитывать на успех, если нанесем фронтальный 
удар, а 
недостаток горючего являлся роковым препятствием для всякой попытки обойти с 
фланга 
8-ю армию{156}. 
   На Роммеля произвели впечатление доводы его штаба, и он серьезно задумывался 
над 
тем, чтобы отказаться от наступления. Но в конце концов он поверил заверениям 
Кессельринга, что тот сможет доставлять по воздуху примерно 325 т бензина в 
день; 
кроме того, мы рассчитывали на прибытие в Тобрук в конце августа крупного 
танкера. 
Кессельринг действительно выполнил свое обещание, но большая часть горючего 
была 
израсходована во время длительного пути к фронту, а потопление драгоценного 
танкера 
подводной лодкой против Тобрукской бухты 31 августа убило всякую надежду на 
успешный исход сражения. Мы были вынуждены начать наступление в ночь с 30 на 31 

августа, чтобы воспользоваться полнолунием. Всякая дальнейшая задержка означала 
бы 
отсрочку на три недели, о чем в данных условиях не могло быть и речи.  
   В августе мы услышали о важных переменах в командовании английских войск. 
Генерал 
Александер заменил Окинлека, а генерал Монтгомери принял командование 8-й 
армией. 
Не подлежит сомнению, что под новым руководством боеспособность англичан 
значительно повысилась, а 8-я армия впервые получила командующего, который 
заставил 
войска почувствовать твердую руку. Окинлек был прекрасным стратегом и обладал 
многими качествами выдающегося полководца, но он, по-видимому, обнаружил 
несостоятельность в тактических вопросах, а быть может, в способности заставить 
своих 
подчиненных исполнять его приказы. Он спас 8-ю армию в операции "Крузейдер" и 
вторично спас ее в начале июля; однако его последующие наступательные действия 
в том 
же месяце обходились британским войскам слишком дорого, не имели успеха и с 
тактической точки зрения были чрезвычайно беспорядочными. Я не могу сказать, в 
какой 
мере в этом был повинен Окинлек или его командиры корпусов - Рэмсден и Готт. Но,
 в 
свете июльских боев, я думаю, что Черчилль поступил разумно, заменив 
Окинлека{157}.  
   Монтгомери является, несомненно, крупным тактиком, осмотрительным и 
старательным в разработке своих планов, совершенно безжалостным, когда речь 
идет об 
их выполнении. Он внес новый дух в 8-ю армию и лишний раз доказал огромную 
важность фактора личного руководства в войне. Поскольку мы не могли прорвать