войны 
в пустыне. 
   Служить у Роммеля было нелегко: он так же мало щадил окружавших его людей, 
как и 
самого себя. Чтобы работать с Роммелем, надо было иметь железный организм и 
стальные нервы; вместе с тем я должен подчеркнуть, что хотя Роммель иногда не 
стеснялся в выражениях, "разнося" командиров частей и соединений, но по 
отношению к 
тем, кто принадлежал к его непосредственному окружению, он вел себя совершенно 
иначе: стоило ему убедиться в работоспособности и добросовестном отношении к 
делу 
кого-либо из офицеров - и он никогда не говорил ему грубого слова. 
   У Роммеля было довольно странное представление о штабной службе. Особенно 
надоедало его вмешательство во всякие мелкие дела, решение которых лежало на 
обязанности начальника штаба. Как правило, он требовал, чтобы начальник штаба 
сопровождал его в поездках по фронту, что часто означало посещение даже 
передовых 
позиций. Это противоречило установившемуся принципу генерального штаба, который 

гласил, что начальник штаба замещает командующего в его отсутствие. Но Роммель 
любил, чтобы его главный советник находился всегда под рукой, а если тот выйдет 
из 
строя, - ну что ж, его всегда можно заменить{55}. 
   В критические периоды Роммель и его начальник штаба иногда отсутствовали не 
только 
весь день, но и несколько дней подряд. Это возлагало большую ответственность на 
других 
штабных офицеров, и в особенности на первого офицера штаба (начальника 
оперативного 
отдела). Мы охотно брали на себя эту ответственность, зная, что Роммель всегда 
поддержит любое решение, которое мы сочтем необходимым принять. Самым трудным 
для нас было его отсутствие в разгар операции "Крузейдер" в ноябре 1941 года, 
когда 
Вестфаль как первый офицер штаба и я - третий офицер - оставались полными 
хозяевами 
штаба танковой группы с 23 по 28 ноября. Вестфаль был вынужден отменить один из 

важнейших приказов Роммеля, и после своего возвращения командующий проявил 
великодушие, утвердив действия Вестфаля, хотя они находились в прямом 
противоречии с 
его прежними распоряжениями{56}. 
   За период с августа по ноябрь 1941 года мне пришлось очень хорошо узнать 
Роммеля. 
Хотя на фронте было затишье, ни штабы, ни войска фактически не отдыхали. 
Роммель 
лихорадочно работал над усовершенствованием позиций на границе, и в результате 
между 
Сиди-Омаром и Эс-Саллумом вырос настоящий минный барьер. Роммель также усиленно 

занялся подготовкой к захвату Тобрука. В течение этих так называемых спокойных 
месяцев Роммель уже в 5 часов утра, бывало, заходил в бронированную машину 
первого 
офицера штаба, чтобы изучить последние донесения об обстановке. Затем он 
отдавал 
распоряжения штабу и в сопровождении шгабного офицера отправлялся к войскам, 
расположенным у Эс-Саллума или Тобрука, где, как правило, проводил весь день. 
   Обычно за маршрутом движения следит штабной офицер, но Роммель обладал 
необычайной способностью чувствовать нужное направление и ориентироваться на 
местности и сам указывал путь. Во время посещения фронта он видел все, ничто не 

ускользало от его внимания. Он замечал, что орудие плохо замаскировано, что 
поставлено 
недостаточное количество мин или что у дозора мало патронов. Во всех случаях он 
лично 
убеждался, что его приказы и указания выполняются. Роммель пользовался большой 
популярностью среди молодых солдат и унтер-офицеров, во время бесед с которыми 
он 
обычно отпускал немало шуток; вместе с тем он мог быть очень резким с 
командирами 
взводов, если бывал недоволен их действиями. После такой проборки он, однако, с 

готовностью выслушивал доводы сопровождающего штабного офицера в защиту 
незадачливой жертвы, и, если его упреки оказывались необоснованными, Роммель 
при 
следующем посещении восстанавливал справедливость. 
   Энергии Роммеля можно было удивляться: как правило, он весь день проводил в 
таких 
проверках, не считаясь с сильной жарой, которая в летние месяцы иногда доходила 
до 43 
градусов в тени. Завтрак его состоял из нескольких бутербродов, которые он