Находятся люди, которые глумятся над военной теорией и с презрением отзываются 
о 
"кабинетных стратегах", однако история последних двадцати лет показала 
жизненную 
необходимость ясного мышления и дальновидного планирования. Само собой 
разумеется, 
что теоретик должен быть тесно связан с реальной действительностью (блестящим 
примером этого является Гудериан), но без предварительной теоретической 
разработки 
всякое практическое начинание в конечном счете потерпит неудачу. Английские 
специалисты, правда, понимали, что танкам предстоит сыграть большую роль в 
войнах 
будущего - это предвещали сражения под Камбре и Амьеном{4}, - но они 
недостаточно 
подчеркивали необходимость взаимодействия всех родов войск в рамках танковой 
дивизии. 
   В результате Англия отстала от Германии в развитии танковой тактики примерно 
на 
десять лет. Фельдмаршал лорд Уилсон Ливийский, описывая свою работу по боевой 
подготовке бронетанковой дивизии в Египте в 1939 - 1940 годах, говорит{5}: 
   "В ходе боевой подготовки бронетанковой дивизии я неустанно подчеркивал 
необходимость тесного взаимодействия всех родов войск в бою. Нужно было 
выступить 
против пагубной теории, получившей за последнее время широкое хождение и 
поддерживавшейся некоторыми штатскими авторами, согласно которой танковые части 

способны добиться победы без помощи других родов войск... Несостоятельность как 

этого, так и других подобных взглядов наших "ученых мужей" предвоенного периода 

прежде всего показали немцы". 
   Вопреки предупреждениям Лиддел Гарта о необходимости взаимодействия танков и 

артиллерии английские теории танковой войны тяготели к "чисто танковой" 
концепции, 
которая, как указывает фельдмаршал Уилсон, нанесла немалый ущерб английской 
армии. 
И только в конце 1942 года англичане начали практиковать в своих бронетанковых 
дивизиях тесное взаимодействие между танками и артиллерией. 
   Развитие наших танковых войск, несомненно, многим обязано Адольфу Гитлеру. 
Предложения Гудериана о механизации армии встретили значительное сопротивление 
со 
стороны ряда влиятельных генералов, хотя генерал барон фон Фрич, 
главнокомандующий 
сухопутной армией, склонялся в пользу этих предложений. Гитлер глубоко 
заинтересовался ими; он не только приобрел глубокие знания в технических 
вопросах, 
связанных с моторизацией и с танками, но и показал себя приверженцем 
стратегических 
и тактических взглядов Гудериана. В июле 1934 года было организовано управление 

танковых войск, начальником штаба которого был назначен Гудериан, и с этого 
момента 
началось их быстрое развитие. Гитлер лично присутствовал на испытаниях новых 
танков, 
а его правительство делало все возможное для развития отечественного 
моторостроения и 
строительства магистральных дорог. Это было делом большой важности, потому что 
германскому моторостроению предстояла большая работа, чтобы наверстать 
упущенное. 
   В марте 1935 года Германия официально денонсировала военные статьи 
Версальского 
договора, и в том же году были сформированы первые три танковые дивизии. Мой 
кавалерийский полк был среди частей, отобранных для преобразования в танковые 
части. 
Как страстным кавалеристам нам всем было больно расставаться с конями, но мы 
твердо 
решили сохранить славные традиции Зейдлица и Цитена{6} и перенести их в новые, 
танковые, войска. Мы гордились тем, что танковые дивизии формировались главным 
образом из бывших кавалерийских полков. 
   В 1935 - 1937 годах в германском генеральном штабе шла напряженная борьба по 

вопросу о роли танковых войск в будущей войне. Генерал Бек, начальник штаба, 
следуя 
французской доктрине, ограничивал роль танков непосредственной поддержкой 
пехоты. 
Против этой вредной теории, оказавшейся столь роковой для Франции летом 1940 
года, 
боролись Гудериан, Бломберг и Фрич. Их борьба увенчалась успехом, и к 1937 году 
мы