румынской армии, под воздействием моего и группы офицеров заявления, в 
количестве 27 человек, подали заявление с ходатайством об отправке на фронт, в 
Румынию. Они рассматривают заявление как шаг к общей победе над врагом 
свободолюбивых народов.
 Однако не все так хорошо. В лагере № 160 у группы офицеров мое заявление 
вызвало растерянность.
 10 сентября 1944 года. Сегодня беседовали с полковником Болье снова о 
Сталинграде, и я рассказал ему, как ответил фюреру, когда получил приказ о 
взятии Сталинграда. Я ему написал: «Ваш приказ будет выполнен! Да здравствует 
Германия! Пусть живет Германия!» В эту фразу я вложил особый смысл: пусть живет 
Германия, а не погибнет, как мы. Гитлер это, конечно, понял.
 Сталинградская битва имеет три периода: наступление, оборона и преступление. 
Сколько этому человеку ни делай, он все говорит: мало, достань луну с неба! 
Между любовью и ненавистью расстояние невелико. Теперь моей ненависти нет 
пределов.
 Вечером, в беседе с генералами, снова затронули эту тему. Я сказал, что до 
последнего момента все думал, что у Гитлера самые лучшие намерения, что 
правительство все же перестроится каким-либо образом и отступится от своей 
политики. Сегодня мы можем оставить эту мысль, как совершенно бесполезную.
 Признаваясь откровенно, я должен сказать, что верил в национал-социализм. Все 
генералы не должны забывать, что были под его влиянием, так как перед нами 
стояла большая сила, которая, казалось, была способна достичь поставленных 
целей, а цели эти были прекрасные…
 Никто из генералов не мог предполагать, что таков будет исход, так как нельзя 
же требовать, чтобы человек был пророком — ведь все могло сложиться совершенно 
иначе. Я был убежден в том, что не должен примыкать к движению.
 Я говорил себе: положение таково, что со спокойной совестью я не могу 
участвовать в этом движении, так как не знаю, как обстоят дела на родине. 
Однако настоящее положение вещей доказывает, что я глубоко ошибался.
 Убедительным моментом явилось открытие второго фронта, а также мысль, на 
которую меня навели генералы — просто невозможно в настоящее время действовать 
в соответствии с чисто военными законами. Все эти моменты побудили меня с 
тяжелым сердцем отойти от прежнего убеждения и прийти к другому.
 Если уж я вступаю в борьбу, то я не могу играть роль, которую мне предписывают,
 иначе я не что иное, как объект, который используется организацией. Я сказал, 
что полностью включился в движение, но нужно же иметь какую-то точку опоры, за 
которую можно было бы держаться, так как я не могу так просто выставлять свое 
имя, как если бы поставили во главе лейтенанта или ефрейтора — это было бы 
совсем другое дело.
 Здесь дело не в формальностях, а в моем отношении к «Офицерскому союзу», в 
моем положении.
 23 сентября 1944 года. Сегодня господин полковник кратко проинформировал меня, 
что мое вступление в «Союз не мецких офицеров» и воззвание к германскому народу 
произвели на военнопленных лагеря № 97 большое впечатление.
 Профашистски настроенная часть немецких офицеров с возмущением встретила мое 
воззвание, тогда как раньше (до воззвания) эта часть офицеров всегда ставила 
меня в пример.
 В то же время, как только стало известно о моем вступлении в СНО и воззвании к 
немецкому народу, эта профашистски настроенная часть изменила свою точку зрения 
и начала меня характеризовать как плохого командующего, называя «изменником». 
Таковы уж реалии нашего времени. Впрочем, их мнение меня волнует мало.
 14 октября 1944 года. Сегодня беседовали с генералом Штреккером насчет того, 
чтобы новые генералы в прямой и ясной форме просили об их вступлении в Союз. 
Они должны и уже готовы сделать, наконец, решительный шаг во имя спасения 
Германии, так как настоящие события требуют этого, ждать больше нельзя и 
колебаться тоже.
 Поговорив с каждым из генералов в отдельности, я убедился, что они так и 
поступят.
 После разговора с новыми генералами я еще раз пришел к выводу о том, что война 
для Германии окончательно проиграна, что правительство бессовестно обходится с 
народом и старается выгородить себя. Несостоятельность гитлеровского 
правительства очевидна. Факт повешения фельдмаршалов возмутителен — это 
переходит всякие границы. Безумное руководство — трезво мыслящий человек даже 
представить себе не может подобного безумия.
 Кроме всего, зверства. В Белоруссии нашими истреблено 800 000 евреев. В этом 
виноват прежде всего Гитлер, потому, что именно он в войне с Россией сделал 
виновным весь свой народ.
 26 октября 1944 года. Сегодня я дал согласие господину полковнику выступить по 
радио с ответом на гитлеровскую пропаганду, обвиняющую «Союз немецких офицеров» 
и его президента — генерала фон Зейдлица в предательстве. Через два дня это 
выступление многократно передавалось по радио.
 7 ноября 1944 года. Сегодня в беседе с генералами Штреккером, Лейзером и 
полковником Болье затронули румынскую тему.
 Я сказал, что румыны очень непостоянные люди: они то за одних, то за других. 
Сначала были врагами русских, теперь друзья. Умеют нравиться, если им нужно. 
Вежливы, приятны, но и хитры.
 Потом поговорили о демократии. Сошлись во мнении, что Англия и Америка хотят 
создать в Германии демократическое правительство, но они себе мыслят иную 
демократию, нежели Национальный комитет. Германии нужна своя демократия, 
немецкая задача Национального комитета — помочь народу преобразовать Германию,