какой-
либо "военный план", в котором заранее был бы предусмотрен также вопрос о 
нанесении 
поражения Англии, то значительная часть технических приготовлений к вторжению 
могла бы быть предпринята еще до окончания кампании на западе. Если бы 
существовал 
такой план, то было бы немыслимо, чтобы Гитлер дал возможность по каким-либо 
причинам уйти из Дюнкерка английскому экспедиционному корпусу. По крайней мере, 

оттягивания сроков высадки до осени не произошло бы, если бы немецкое 
руководство 
приурочило вторжение к моменту поражения Франции, то есть к середине июня, а не 
к 
середине "июля. Подготовка к вторжению на основе поступившего в июле приказа 
при 
полном использовании всех возможностей могла быть вообще закончена к середине 
сентября. Если бы решение было принято четырьмя неделями раньше, [173] то это 
дало 
бы возможность начать форсирование пролива уже в середине августа. 
Что касается второго фактора, ставшего причиной отказа от операции "Морской 
лев", - 
недостаточные результаты "воздушной битвы за Англию", - то в связи с этим 
необходимо сказать следующее: надо считать ошибкой военного руководства 
намерение 
достичь превосходства в воздухе над Англией посредством изолированной воздушной 

войны, начатой за много недель до наиболее раннего срока вторжения. 
Руководство хотело достичь гарантии успеха вторжения посредством овладения 
воздушным пространством над Англией еще до вторжения. Тем самым только 
растратили 
силы немецкой авиации в преждевременных боях, проводившихся при неблагоприятных 

условиях. 
При здравой оценке собственных и вражеских сил и возможностей командование 
военно-
воздушных сил, по меньшей мере, должно было бы иметь сомнения в том, достаточно 
ли 
своих сил и способны ли они добиться решающего успеха в борьбе против 
английской 
авиации и авиационных заводов, ведя бои над Англией. 
Сначала командование немецких военно-воздушных сил недооценивало английскую 
истребительную авиацию, переоценивало действия своей бомбардировочной авиации и 

было застигнуто врасплох наличием у противника эффективной системы радарных 
установок. Кроме того, было известно, что у наших бомбардировщиков и, прежде 
всего 
истребителей был недостаточный радиус действия и тем самым недостаточная 
глубина 
вторжения. Вражеская авиация смогла уйти от наносившихся нами ударов, имевших 
цель 
уничтожить ее. При этом мы не говорим уже о том, что немецкие истребители 
должны 
были вести бой над Англией при более неблагоприятных условиях, чем противник. 
Бомбардировщики не могли получать достаточного прикрытия истребителями, если 
они 
совершали полеты, превышавшие радиус действия истребителей. Только одно это 
соображение должно было побудить командование воздушных сил начать решающие бои 

против английской авиации лишь в тот момент, когда она должна была бы принять 
бой в 
равных условиях, то есть над проливом или над побережьем, в непосредственной 
оперативной связи с вторжением. 
Немецкое командование, наконец, сделало еще одну ошибку, изменив оперативную 
цель 
воздушных налетов, несмотря на упомянутые ранее, частично предвиденные, 
частично 
неожиданные неблагоприятные условия борьбы, как [174] раз в тот момент, когда 
успех 
операции висел на волоске. 7 сентября главное направление атак было перенесено 
на 
Лондон - цель, не стоявшую ни в какой оперативной связи с подготовкой вторжения.
 
Как бы ни было желательным добиться превосходства в воздухе еще до начала 
вторжения, 
все же здравый учет всех факторов должен был заставить немецкое Главное 
командование использовать авиацию для решающего удара только в непосредственной 

связи с вторжением. 
Конечно, можно возразить, что при таком способе использования сил немецкой 
авиации