муле «Ты — мне, я — тебе». Создавалось впечатление, что он очень ценил свою 
личную независимость и поэтому был весьма осторожен в выборе друзей.
    Объем задач разведки все время возрастал, география ее деятельности быстро 
расширялась и охватывала уже весь мир, а здоровье у Сахаровского было слабое: и 
сердце, и легкие подводили, и давление было какое-то астрономическое. Короче, 
работалось ему тяжело. Были трудности и с освоением новых задач и проблем. 
Сказывались отсутствие систематического образования, знания иностранных языков 
(у сотрудников этого поколения высшее образование вообще было редкостью), 
серьезного личного опыта работы за границей. Связи Александра Михайловича с 
представителями
271
иностранных государств ограничивались в основном контактами с руководителями 
разведок социалистических стран. Этого, конечно, было недостаточно.
    Все пятнадцать лет пребывания Сахаровского на посту начальника разведки я 
регулярно докладывал ему оперативные дела, связанные с Египтом, арабскими и 
африканскими странами. Часто присутствовал во время приема начальником разведки 
наших послов в этих странах. На послов он всегда производил положительное 
впечатление, так как очень конкретно ставил перед ними вопросы, касавшиеся 
наших общих интересов.
    Говорил он просто, ясно, мысли выражал четко и лаконично, отчего слова его 
надолго запоминались. Случилось так, что еще в качестве заместителя начальника 
разведки Сахаровский давал мне напутствие перед выездом в первую долгосрочную 
загранкомандировку. В числе других полезных советов рассказал, как следует 
готовиться к проведению встреч с агентурой и изучаемыми лицами из числа 
иностранцев. Говорил вроде бы уже известные мне вещи, но формулировал их так, 
что его наставления я запомнил почти дословно и не только сам следовал им, но и 
использовал их позже в беседах с молодыми сотрудниками.
    Действительно, тщательная подготовка к встречам с интересующими разведку 
иностранцами имеет громадное значение и свидетельствует о высокой 
профессиональной культуре разведчика. Можно утверждать, что как встреча 
подготовлена, так она и пройдет. Гарантия успеха встречи, получения интересной 
информации и оказания морального воздействия на собеседника закладываются уже в 
процессе подготовки. В этом состоит один из простых секретов результативной 
работы разведчика.
    Будучи сам скупым на слова, Александр Михайлович требовал от сотрудников, 
выступавших с докладами, отчетами и сообщениями на служебных совещаниях, 
точности и ясности изложения. Если выступавший растекался мыслию по древу или 
начинал свое повествование слишком издалека — от залпов «Авроры», как у нас 
говорилось, — Александр Михайлович спокойно, без ехидства и иронии говорил: «Вы 
плохо подготовились к выступлению, пока садитесь и учтите это на будущее».
272
    Отметив свое шестидесятилетие, Александр Михайлович стал быстро сдавать, и 
в главке уже начали поговаривать о возможности его близкой замены.
    В последнюю заграничную командировку (и единственную, кстати, в 
«несоциалистический» мир) начальника ПГУ сопровождал я. Дело было в марте 1970 
года. Предстояли переговоры с руководством Службы общей разведки и военными 
контрразведчиками Египта по обеспечению безопасности прибытия в страну наших 
ракетчиков и военной техники. Я выступал в качестве советника, так как в 
течение нескольких лет выполнял миссию офицера связи с египетскими спецслужбами,
 переводил беседы и в какой-то мере был гидом во время поездок по Египту.
    Чувствовал себя Александр Михайлович неважно, жаловался на постоянные 
головные боли. Переговоры с египтянами проходили тяжело и нервно. Поездки в 
Александрию и Асуан были для него утомительными, а запланированную поездку в 
Луксор и Карнак вообще пришлось отменить. Накануне отъезда из Египта Александр 
Михайлович положил руку мне на плечо, вздохнул, посмотрел с грустью на пирамиды 
и изрек: «Да, поздновато я начал ездить по заграницам!»
    Когда после возвращения мы докладывали Ю.В.Андропову о результатах поездки, 
Александр Михайлович еще раз раскрылся как прямой и честный человек. Рассказав 
Андропову о трудных переговорах, о том, что не получил от египетских партнеров 
ответов на прямо поставленные вопросы, Сахаровский заявил председателю КГБ: 
«Таким образом, можно считать, что мне не удалось выполнить те задачи, которые 
на меня возлагались, и моя миссия положительных результатов не дала!» (Надо 
сказать, что египетскую сторону в тот раз представляли действительно 
недоброжелательные собеседники: это были случайные люди, и они долго не 
задержались на своих постах.) Что же касается заявления Сахаровского 
председателю КГБ, то это был единственный случай в моей служебной практике, 
когда руководитель такого уровня при докладе прямо заявил, что ему не удалось 
выполнить данное ему поручение. Обычно в подобных случаях использовалась 
какая-либо спасительная формула: «Несмотря на объективные трудности,
273
удалось достичь некоторого взаимопонимания» или «Выявлены точки соприкосновения 
и поле общих интересов» и тому подобное.
    Когда Александр Михайлович покидал разведку, он, прощаясь, сказал: «Я 
оставил здесь все — здоровье, дру