как вы!» 
Конечно, эти слова больше чем преувеличение, но услышать их было очень приятно.
    Ежедневно мы встречались со множеством людей и увидели фактически всех 
наших прежних знакомых.
    Были мы и в Лесичево на «лобном месте», где рядом с могилой партизана 
застрелился Стоян Савов, были и на его могиле. Очистили ее от сорняков, 
поставили в баночки цветы и окропили могилу по болгарскому обычаю красным вином.

    Кладбище расположено на возвышенном месте, откуда открывается широкий обзор 
окрестных вершин и лесов. Где-то здесь партизанили в годы второй мировой войны 
Мая и Стоян Савовы. От этих лет осталась фотография. Ее увеличенная копия висит 
в деревенском доме Савовых: оба они молодые, восемнадцатилетние, красивые, в 
партизанских пилотках. А музей партизанской славы в Лесичево закрыли. Новым 
властям он не нужен. Историю теперь нужно переписывать заново.
    Мая Савова кормила нас, поила и спрашивала: «Наверное, он все же был не 
прав, что ушел из жизни и оставил нас?»
    Многие друзья России в Болгарии с горечью и тревогой говорили нам, что 
сокращаются не только политические, военные, экономические и торговые связи с 
Россией, но и сам русский язык и русская культура уходят из Болгарии. Одна 
знакомая семья нашла оригинальную форму протеста против этого явления: все 
члены семьи между собой стали говорить только по-русски! Много у нас в Болгарии 
все же друзей...
268
    Эти друзья в беседах с нами постоянно затрагивали две темы (они же звучали 
и в многочисленных интервью средствам массовой информации): «Россия, конечно, 
без Болгарии проживет, но Болгария не сможет жить без России» и «Те люди, 
которые выступают за вхождение Болгарии в НАТО, не понимают, что присутствие в 
одном военно-политическом блоке Болгарии и Турции создаст последней лучшие 
условия для вмешательства во внутренние дела Болгарии. Да и вообще членство в 
одном блоке не избавляет его участников от военных столкновений, наподобие того,
 как это постоянно имеет место в отношениях между Турцией и Грецией».
    Политическая обстановка в Болгарии сложная, проблем здесь множество, но 
болгарская тема не уходит из нашей жизни.
    Болгария продолжает жить в моем сердце.
    
    Начальники внешней разведки
    
    По самому своему смыслу понятие «начальник разведки» окружено ореолом 
таинственности и исключительности.
    Я не собираюсь давать подробные профессиональные и политические 
характеристики шести начальникам разведки, при которых проходила моя служба.
    Каждый из них вносил посильную лепту в становление разведки, каждый отдавал 
себя целиком этому нелегкому делу. Да и вряд ли найдется человек, который 
станет серьезно утверждать, что сможет полно и объективно оценить роль и вклад 
в общее дело того или иного начальника разведки. Вот и для меня было бы верхом 
самонадеянности брать на себя решение такой задачи, хотя я долгие годы их всех, 
за исключением Панюшкина, лично знал, а некоторых даже весьма близко. И все же 
сейчас, когда у нас весьма ощутим переизбыток претендентов на знание истины в 
последней инстанции, а также критиков и ниспровергателей, дающих налево и 
направо оценки прошлым и ныне здравствующим руководителям, я вижу необходимость 
просто поделиться воспоминаниями о некоторых начальниках разведки, рассказать, 
что они собой представляли как личности, учитывая, что остается все меньше 
людей, тесно общавшихся с теми из них, кого уже нет в живых.
    Об Александре Семеновиче Панюшкине могу сказать немного, воспринимал я его 
глазами начинающего работника. Помню, что относились к нему с уважением как к 
известному дипломату (посол в Китае и США), государственному
270
деятелю. Был он далек от основной массы работников, перед коллективом выступал 
редко, пришел откуда-то сверху и быстро ушел в верхи. Жаловался постоянно на 
здоровье и долго в наших коридорах не задержался, а его кабинет № 763 на 
седьмом этаже дома № 1 на площади Дзержинского (ныне Лубянка), обставленный 
мебелью из карельской березы, в 1956 году занял Александр Михайлович 
Сахаровский. Это уже целая эпоха в жизни разведки, которую он возглавлял 
пятнадцать лет, пройдя в ней путь от полковника до генерал-полковника. Был он 
высок ростом, статен, импозантен, и сотрудницы разведки, переводчицы, 
машинистки, секретари, встретившись с ним в коридоре, особенно в первые годы 
его начальствования, провожали его восхищенными взглядами: хорош собой был 
начальник разведки.
    Сахаровского отличала внешняя и внутренняя строгость, к людям он относился 
требовательно, но без мелочной придирчивости. Побаивались его все, а особенно, 
конечно, лентяи и подхалимы. Этих он очень не любил. Доверием к окружающим 
проникался не сразу, лишь после долгих лет испытания их практической работой. О 
ветеранах, людях заслуженных заботился, особенно когда они уже вырабатывались и 
выдыхались. Об одном из таких он как-то сказал мне: «Клюют его сейчас со всех 
сторон, не давай ты его, пожалуйста, в обиду и сам не обижай!»
    Работал Александр Михайлович допоздна, во все старался вникнуть сам. Он не 
обзаводился впрок полезными связями в верхах и вообще не способен был жить по 
фо