страной. В конце концов судьба оказалась великодушной, и за 
последние два десятка лет я четырежды побывал в Сирии.
    Конечно, Сирия — это не Египет, в котором прошла значительная часть моей 
жизни. Есть в Египте какая-то неизъяснимая притягательность. Западают в душу 
шум и гомон Каира; непонятно на чем основанный, но неистребимый оптимизм 
простого каирца — «человека с улицы», как там выражаются; прилегающая к 
египетской столице пустыня, которая так успокаивает и где так легко дышится; 
бесподобная дельта Нила — самый густонаселенный район на нашей планете.
    Египет занимает, конечно, большое место в моем сердце. Здесь подрастал мой 
сын, здесь родились дочери. А Сирия уютнее, чище, спокойнее, зажиточнее. Это 
благодатный край. В книгах о Сирии часто пишут о том, что все когда-либо 
приходившие завоеватели никогда не желали добровольно покинуть страну. В Сирии 
произрастает, кажется, все: пшеница, ячмень, кукуруза, оливковые деревья, 
бобовые культуры, сахарная свекла, хлопок, а также великое разнообразие овощей 
и фруктов.
184
    Пятилетний сын моего хорошего дамасского знакомого, находясь вместе с отцом 
в пути из Халеба в Латакию через плодородную и живописную равнину, недалеко от 
селения Джиср-аш-Шухур, вдруг замер в восхищении и воскликнул: «Папа, кто 
нарисовал эту картину?!»
    Я рад, что мне удалось поездить по Сирии, познакомиться с ее главными 
городами, побывать на Евфратской плотине (тоже памятник советско-арабского 
сотрудничества) и в знаменитой Пальмире, которая поражает воображение и наводит 
на мысль, что цивилизация вечна и что прошлое ее так же трудно постигнуть, как 
и ее будущее.
    Исторические и религиозные памятники Сирии разнообразны и удивительны. В 
городе Маалюля, в 50 километрах к северу от Дамаска, находится, например, 
первая в мире, по утверждению сирийцев, христианская церковь. В этой маленькой 
и уютной церкви, угощая нас сладким церковным вином собственного изготовления, 
священник рассказывал о заре христианства так, будто он сам жил в эту эпоху. Во 
времена, когда церковь строилась, люди в этих местах говорили на арамейском 
языке, на том самом, на котором проповедовал Иисус Христос. В Маалюле говорят 
на нем и до сих пор. Интересно и как-то спокойно было слушать рассказы 
священника, и хотелось ездить по дорогам Сирии, забыв на время, что твоя 
специальность разведчик, что тебе предстоят сложные переговоры, что в конце 
дороги тебя ожидают документы и телеграммы, которые обязательно надо прочитать 
и осмыслить, и что, завершив поездку, ты снова войдешь в режим, рассчитанный по 
минутам. Пусть же дольше тянутся сирийские дороги!
    Постоянно ускоряющийся бег времени все же несколько замедлялся в разъездах 
по Сирии, и мне вспоминались слова популярного врача-психолога и писателя 
Владимира Леви о том, что нам уже пришла пора научиться не только ускоряться, 
но и замедляться. В Сирии же я почему-то чаще всего вспоминал и его совет: 
человеку для лучшего самопознания, для интеллектуальной забавы полезно иногда 
мысленно перевоплощаться в окружающие предметы, растения, птиц, животных и в 
других людей. Мне вдруг захотелось стать на время сирийским старичком. Однажды 
я как-то очень явственно почувствовал, как хорошо сидеть под вечер на улице
185
Дамаска в тени большого дерева, читать газету, пить горячий и сладкий кофе, 
запивая его холодной водой на арабский манер, и неторопливо обмениваться 
почерпнутыми из газет новостями с другими сирийскими старичками...
    В деловых беседах сирийские государственные деятели всегда подчеркивали, 
что Сирии выпала особая миссия на Ближнем Востоке, что она находится в 
исключительно тяжелом положении и поэтому нуждается в решительной поддержке со 
стороны СССР. С этим трудно было не согласиться, но все упиралось в наши 
собственные возможности.
    Во всяком случае, как бы в подтверждение сложности обстановки при 
перемещениях нашей делегации по Сирии осуществлялись иногда довольно непонятные 
манипуляции по части соблюдения мер безопасности и организации нашей охраны. 
Только сядем в самолет — сразу объявляется воздушная тревога, и так по 
нескольку раз. Временами численность сопровождавшей нас охраны выходила за 
пределы разумного, причем у охранников было столько оружия, что им вряд ли 
можно было бы эффективно воспользоваться, и беспокоиться следовало скорее о том,
 чтобы не растерять многочисленные пистолеты, как попало заткнутые за пояса.
    Однажды президент Сирии Хафез Асад пожелал принять меня, чтобы получить 
необходимые ему консультации по проблемам государственной безопасности. На двух 
встречах в беседах с ним мы проговорили около пяти часов. По просьбе Хафеза 
Асада я рассказал ему, что собой представляет КГБ, каковы его структура и 
функции, как он взаимодействует с армией, МВД и высшими государственными и 
партийными структурами. Интерес президента Сирии к этим вопросам был вполне 
оправданным, так как обстановка в стране всегда была чрезвычайно сложной, а 
временами и тревожной. Тут тебе и близость линии фронта, и Ливан, тут и 
«братья-мусульмане», которые в этот период особенно активизировались.
    Эти