стол, и кров, 
и объятия десантников, которые тоже уже целенаправленно готовились, как 
выяснилось позднее, к выброске в Афганистан.
    На военный аэродром Баграм мы прилетели в этот же день в сумерках и 
расположились на ночь в армейских бункерах, а утром на нескольких машинах 
отправились в Кабул.
351
    Незнакомая страна, незнакомые люди, но кого они все же мне напоминают? Да и 
пейзаж какой-то очень знакомый. Ата, вспомнил. Это же Йемен. И горы такие, и 
люди бородатые, худощавые, мрачные, пропыленные. Кто одет в солдатскую шинель, 
кто в пальто, кто в драный халат. На ногах тоже большое разнообразие: и 
солдатские ботинки, и кеды, и даже галоши.
    По всему видно, что достижения цивилизации проникают через Гиндукуш крайне 
медленно. Машины глохнут от разреженного горного воздуха. Постояв немного, 
снова движемся в сторону Кабула. Никто на нас не обращает внимания. К русским 
автоколоннам здесь давно уже привыкли.
    В Кабуле прежде всего я встретился с генерал-лейтенантом Борисом 
Семеновичем Ивановым, старшим представителем КГБ, давно и хорошо мне знакомым, 
и вся моя дальнейшая работа проходила вместе с ним в полном единстве мнений и 
согласованности. Мы лишь распределили между собой участки работы, чтобы не 
мешать друг другу.
    Жили мы с Борисом Семеновичем тут же, на территории посольства, и 
разлучались лишь ненадолго, чтобы поспать несколько часов ночью, но были, 
конечно, и полностью бессонные ночи. Чем ближе к 27 декабря — тем чаще.
    Для того, чтобы лучше разобраться в обстановке и оценить наши реальные 
возможности, я в первые же дни познакомился с руководителями некоторых 
советских коллективов. Среди них были посол СССР Фикрят Ахмеджанович Табеев, 
только что заступивший на свой пост; главный военный советник генерал-полковник 
Султан Кекезович Магомедов и находившийся во временной командировке в 
Афганистане первый заместитель министра внутренних дел генерал-лейтенант Виктор 
Семенович Папутин.
    Вскоре я обнаружил, что никто из них не знает о готовящихся событиях, 
ничего не ведал об этом и резидент Главного разведуправления.
    «Будет успех в смене власти в пользу „парчамистов", — подумал я, — все 
лавры достанутся КГБ, окончится дело провалом, — в ответе тоже окажется наше 
ведомство». Через несколько дней у меня сложилось вполне определенное мнение, 
что представительство и резидентура КГБ в Кабуле своими силами оказать решающую 
помощь «парчамистам» не в
352
состоянии. Об этом мы с Б.С.Ивановым и докладывали в Центр.. Но еще много дней 
руководство СССР не решалось поставить в известность главного военного 
советника и других должностных лиц высокого ранга о готовящемся перевороте и 
предрешенном вводе наших войск в Афганистан.
    Ближе к дню «Икс» Виктор Семенович Папутин что-то почувствовал и, обращаясь 
к нам с Борисом Семеновичем, сказал однажды:
    — Ребята, я вижу, вы здесь что-то затеваете... Оставьте меня в Кабуле, я 
вам пригожусь с нашим отрядом «Кобальт». Мне в Москву не хочется возвращаться. 
Там в МВД, на самом верху, творятся плохие дела.
    Знал он уже, конечно, что на замену ему министр внутренних дел Щелоков 
приготовил зятя Брежнева — Чурбанова, и хотел поэтому оттянуть свое 
унизительное отстранение. Оно вскоре действительно состоялось. Папутин не вынес 
этой несправедливости и пустил себе пулю в лоб как раз на следующий день после 
переворота в Кабуле.
    Примерно за неделю до этих событий представительству КГБ, главному военному 
советнику и старшему представителю МВД было предложено общими усилиями по 
единому плану и совместно с «парчамистами» произвести смену власти. Посол СССР 
и резидент ГРУ так и не получили никакой информации по сему поводу.
    Вместе с несколькими армейскими генералами мы с Б.С.Ивановым начали 
окончательную ревизию своих сил и возможностей «парчамистов». После двухдневных 
изнурительных дебатов написали коллективную телеграмму Брежневу и своим 
министрам о том, что без войсковой поддержки мы не можем ручаться за успех 
переворота и что в случае его неудачи Афганистан будет для нас потерян навсегда,
 а посольство СССР будет разгромлено.
    Лишь после этой телеграммы Москва поставила нас в известность, что 
поддержка армии будет обеспечена. Одна воинская часть будет из Баграма 
направлена для «защиты» дворца Амина в окрестностях Кабула во исполнение его 
просьбы (на самом деле — для штурма дворца), а 103-я гвардейская 
воздушно-десантная дивизия высадится на Кабульском аэродроме 25 декабря, для 
чего нам следовало обеспечить контроль над ним.
353
    В составе «защитников» дворца находились спецподразделения ГРУ ГШ и отряд 
КГБ во главе с моим коллегой и товарищем, заместителем начальника внешней 
разведки генерал-майором Юрием Ивановичем Дроздовым.
    Заместитель начальника воздушно-десантных войск и я вместе с небольшой 
группой из Министерства обороны начали составлять план боевых действий.
    Было выделено 8 объектов, которые должны были быть заняты боевыми группами 
103-й гвардейской воздушной дивизии в первую очередь, а сотрудникам КГБ и МВД 
совместно с «парчамистами» было предписано провести предварительную работу на 
этих объектах, чтобы склонить работающих там людей отнестись спокойно к 
переме