извлекли урок из первой воздушной битвы над Мальтой - они расширили свои базы 
на 
острове и обеспечили им максимальную защиту от бомбовых ударов. 
Главнокомандующий люфтваффе оказал значительную поддержку готовящейся операции, 

но полностью удовлетворить все связанные с ней требования было невозможно. 
Впрочем, 
это компенсировалось высоким уровнем боевой выучки наших частей. В 
истребительной 
авиации были собраны проверенные летчики, уже успевшие повоевать с британцами, 
а 
экипажи бомбардировщиков имели за плечами боевой опыт, измерявшийся годами. 
[204] 
В то же время трудно было возлагать большие надежды на пилотов итальянской 
бомбардировочной и истребительной авиации, поскольку они летали на устаревших 
машинах, а экипажи бомбардировщиков к тому же не были в достаточной степени 
обучены действиям в ночное время. 
Острием удара снова стала 2-я авиагруппа. Однако атака Мальты с воздуха, 
предпринятая 
в октябре, не была столь успешной, как мы ожидали; на третий день я прервал 
операцию, 
так как наши потери были слишком велики - особенно в свете того, какими они 
должны 
были быть по нашим расчетам. 
Застать противника врасплох не удалось, а наши бомбардировщики не сумели 
нанести 
удар по вражеским военно-воздушным базам. Вместо этого нам пришлось сражаться с 

истребителями противника в воздухе и атаковать вполне надежные бомбоубежища на 
земле. Британцы впервые использовали трюк, состоявший в сбросе в воздух полосок 

фольги. Это создавало помехи работе наших радаров, затрудняло действия наших 
истребителей и мешало им прикрывать наши бомбардировщики. Что ж, противник 
действительно существенно усовершенствовал методы обороны. 
Массированное наступление на наши позиции в районе Эль-Аламейна началось 23 
октября 1942 года. После гибели заместителя командующего в штабе сухопутных сил 
до 
возвращения Роммеля царило замешательство. Любой, кто знает, насколько важное 
значение имеют первые приказы в оборонительном бою, без труда поймет, как 
сильно 
повлияла потеря генерала Штумме на исход всей битвы. Наше невезение выразилось 
еще 
и в том, что Роммелю так и не удалось окончательно выздороветь. К тому же 
превосходство британцев в воздухе было более очевидным, чем когда бы то ни было.
 
Кстати, так называемые "сады дьявола" - минные поля, расположенные в 
определенном 
порядке, - не оправдали надежд, которые на них возлагались. 
3 ноября 1942 года, когда события в районе Эль-Аламейна уже почти вступили в 
свою 
решающую фазу, я решил еще раз навестить Роммеля, чтобы обговорить с ним 
складывавшуюся ситуацию. [205] Из-за неисправностей двигателя моего самолета я, 

находясь над Средиземным морем на полпути к Эль-Даба, был вынужден изменить 
курс и 
ближе к вечеру совершить посадку на ближайшем аэродроме на Крите. Когда на 
рассвете 
4 ноября я посадил свой самолет в Африке, меня встретил генерал Шейдеман, новый 

командующий ВВС на Африканском континенте, и немедленно проводил меня к 
Роммелю. 
Роммель обрисовал мне ситуацию и пояснил, что она виделась ему настолько 
тяжелой, 
что он отдал приказ об отступлении. На правом фланге наши войска уже начади 
отход со 
своих весьма выгодных позиций. Получив от Роммеля оперативный отчет, Гитлер 
отправил ему по рации сообщение, в котором говорилось, что он не согласен с 
этим 
"трусливым бегством" и что линию обороны надо удержать{11}. Придя от этого в 
состояние вполне понятного возбуждения, Роммель отменил приказ об отступлении, 
готовый драться и умереть в соответствии с полученными инструкциями. Я сказал 
ему в 
присутствии начальника оперативного отдела его штаба, что о подобном безумии не 

может быть и речи и что приказ Гитлера следует проигнорировать, поскольку 
результатом его выполнения стало бы уничтожение германских войск в Африке и 
окончательная потеря Триполитании. Я также заявил ему, что готов разделить с 
ним 
ответственность за неподчинение приказу и немедленно отправлю Гитлеру сообщение 
об