завершившегося 
окружением противника, наши наступавшие войска после не слишком долгой 
передышки 
двинулись дальше на Москву, то, на мой взгляд, мы взяли бы русскую столицу до 
наступления зимы и до прибытия на фронт сибирских дивизий. Тогда, скорее всего, 
нам 
удалось бы создать плацдарм восточнее Москвы, который сыграл бы роль 
своеобразного 
зонтика, создав препятствия для попыток русских зайти с флангов и мешая 
снабжению их 
войск. Взятие Москвы было бы решающим в том смысле, что европейская часть 
России 
оказалась бы отрезанной от ее азиатского потенциала, и захват в 1942 году 
важнейших 
экономических центров - Ленинграда, Донецкого бассейна и нефтяных месторождений 

Майкопа - стал бы вполне разрешимой задачей. 
Конечно, даже если бы мы провели такую операцию, нам все равно пришлось бы 
как-то 
решать проблему группы армий Буденного в районе Киева. Бои там, разумеется, 
приобрели бы весьма жестокий и упорный характер, но вряд ли они стали бы 
решающими 
в масштабах всей кампании. С другой стороны, взятие Москвы дезорганизовало бы 
действия русского Верховного главнокомандования, создало бы помехи деятельности 

правительственного аппарата и нарушило бы связь с восточными регионами России. 
Руководствуясь стратегическими целями, было бы правильнее продолжить 
наступление 
на Москву в конце августа или в сентябре, сделав небольшую паузу для отдыха и 
перегруппировки. Тогда у нас было бы достаточно времени и для проведения 
наступательной операции тактического характера против войск Буденного. 
Второй вопрос состоит в том, была ли идея Гитлера, который решил, что группе 
армий 
"Центр" следует перейти к обороне на Днепре, чтобы получившие подкрепление 
группы 
армий "Север" и "Юг" могли захватить вышеупомянутые важные экономические центры 

противника, более правильной, чем план захвата Москвы? 
Когда мы дошли до Днепра, стали очевидными две вещи. [145] Во-первых, нам не 
удалось 
полностью окружить и уничтожить русские войска к западу от Днепра; и, во-вторых,
 в 
зоне между Москвой и Днепром у противника все еще имелись (или же находились в 
стадии формирования) свежие части и соединения, причем он располагал 
возможностью 
вливать в них подкрепления и снабжать их всем необходимым. По моим подсчетам, 
группе армий "Центр" противостояла группировка численностью от полутора до двух 

миллионов военнослужащих. Наверняка столько же было и в войсках Буденного, 
противостоявших группе армий под командованием фон Рундштедта. В то же время 
численность частей и соединений противника, действовавших против группы армий 
"Север", по-видимому, была несколько меньшей. 
Массированной переброске войск русских, действовавших на центральном участке 
фронта, в район нашего главного удара невозможно было помешать даже в течение 
короткого периода времени. Немецкие войска могли твердо рассчитывать на быстрый 

успех на флангах только при условии передачи всех частей и соединений группы 
армий 
"Центр" (за исключением тех, которые составляли ее костяк), а также всех 
фронтовых 
частей люфтваффе с запада и севера, равно как и резервов, группам армий "Юг" и 
"Север", а также при том условии, что фланговые операции были бы начаты самое 
позднее в конце июля или в начале августа 1941 года. Нет никаких оснований 
предполагать, что эти операции нельзя было бы завершить до зимы, тем более что 
в 
южных районах, в отличие от северных, вероятностью раннего наступления зимы 
можно 
было пренебречь. Однако сегодня, как и в 1941 году, я сомневаюсь в том, что 
захват 
Ленинграда, Донецкого угольного бассейна и нефтяных месторождений южных районов 

России был бы для нас столь же важен и ценен, как взятие Москвы - центра связи 
и 
военной промышленности, города, в котором находилось русское правительство. 
Следовательно, главной стратегической целью должна была быть Москва, даже если 
бы 
из-за этого пришлось сознательно ограничить продвижение вперед групп армий, 
действовавших на флангах. [146] 
Третий вопрос состоит в следующем. Завершавшиеся окружением войск противника 
бои в