поскольку возможность предательства, о которой мне говорили тогда, теперь, судя 
по 
тому, о чем мне довелось прочитать после войны, представляется мне вполне 
реальной. 
Если все и в самом деле было так, то командующего итальянскими сухопутными 
войсками Мессе следует считать соучастником предательства адмирала Маугери из 
военно-морских сил. 
Начиная с середины февраля все наши попытки наступательных операций (в том 
числе в 
направлении Тебессы и Мединина) не принесли нам успеха, на который мы 
рассчитывали. О том, что возможность одержать стратегическую победу над 
противником существовала, говорят огромные трудности, с которыми столкнулась 
группировка вторжения. Успехи же тактического характера не могли переломить 
общий 
ход военных действий. Наступление 1-й германо-итальянской танковой армии [232] 
на 
Мединин дорого обошлось скорее партнерам по Оси, нежели противнику, и сделало 
очевидной слабость нашего командования и боевых частей. Мне стало ясно, что 
войска 
Оси утратили инициативу. Было ясно, что группе армий, за действия которой 
отвечал 
новый командующий, фон Арним, придется отступить и окончательно перейти к 
обороне. 
В начале марта 1943 года Роммель получил давно заслуженный отпуск и уехал из 
Туниса. 
Я с радостью рекомендовал его в кавалеры Рыцарского креста с бриллиантами, но, 
к 
сожалению, мои усилия, направленные на то, чтобы заслуги этого доблестного 
солдата 
были отмечены высшей итальянской наградой, ни к чему не привели. 
Шансы на успешную оборону "тунисской крепости" были не так уж малы при условии, 

что нам удалось бы не допустить соединения двух группировок альянса и 
координации 
действий их авиации. Наш правый фланг удерживали опытные германские войска, 
занимавшие хорошо укрепленные и оборудованные позиции. Левый фланг нашей 
обороны 
также проходил по местности, хорошо укрепленной на большую глубину. Части 
группировки Оси, расположившиеся в центральной зоне защитных порядков, были 
гораздо слабее, поскольку на отдельных участках там держали оборону одни 
итальянцы. 
Даже при том, что стоявшие там части и соединения, такие, как дивизия 
"Центауро" и 
бригада "Империал и", по итальянским меркам представляли собой первоклассные 
войска, будучи предоставленными сами себе, они были не в состоянии сдержать 
наступление альянса. Если бы у нас не было в резерве трех германских 
моторизованных 
дивизий (10-й, 21-й и 15-й танковой), нам бы ничего не оставалось, как, 
стараясь избегать 
прямых столкновений с противником, отступить на заранее намеченные, но еще не 
приведенные в должное состояние позиции в районе "линии Энфи-давилля". Это было 
бы 
реализацией любимой идеи Роммеля. Преимущества этого маневра были очевидными: 
длинный фланг, проходящий параллельно линии побережья, был бы сжат, а 
уменьшение 
длины защитных рубежей помогло бы нам укрепить оборону, сделав ее глубоко 
эшелонированной, и тем самым в [233] определенной степени компенсировать 
слабость 
наших защитных порядков, прикрывающих порт Тунис. 
С точки зрения теории ведения наземных военных действий все это было правильно, 
но, 
не вдаваясь в подробности, такие, например, как недостаточная глубина района 
обороны 
и угроза обоим внешним флангам со стороны британских военно-морских сил, я 
подчеркну только решающий негативный фактор - а именно то, что под 
массированными ударами противника с моря и с воздуха по портам и аэродромам 
наши 
тыловые коммуникации и, соответственно, вся наша оборона были бы разрушены в 
течение нескольких дней. В этом случае противник получил бы полную свободу 
выбора в 
решении вопроса о том, что ему делать дальше - атаковать наши обескровленные 
боевые 
порядки с прекрасными шансами на успех или же ограничиться их окружением, 
которое 
дало бы ему время для того, чтобы подготовиться к вторжению в Италию или в 
Грецию 
своими основными силами или даже приступить к этой операции. 
То, что альянсу не удалось использовать свой шанс, как и то, что наше 
собственное 
вынужденное отступление было проведено без чрезмерных потерь, - все это