На другой вечер представитель Национальной ассоциации производителей (НАП) 
заявил, что администрация подумывает о реализации проектов АДТ на Дунае. 
Лилиентал не стал дискутировать. Он покинул Белый дом с тяжелым сердцем. Ему 
говорили, что президент интересуется только достижением победы в войне. Увы, 
это правда. Лишь одно выступление в НАП — и этот человек отступил от 
фундаментальной предпосылки о заинтересованности Америки в благосостоянии 
остального мира.
 Лилиентал отлучился, чтобы оставить Рузвельта наедине с Норрисом на время 
ленча; потом вернулся. Ему показалось, что он видит другого человека. Рузвельт 
говорил Норрису, что ждет от него доклада о проекте долины Теннесси и его 
значении для будущего Америки и других стран. Лилиентал воодушевился, — он 
признался, что покинул кабинет президента обескураженным. Когда Рузвельт 
откинулся в кресле, он выглядел таким, каким Лилиентал помнил его: в прошлом он 
активно воевал с врагами и обычно побеждал. У него, подумал Лилиентал, самое 
прекрасное в мире лицо воителя.
 — Я намерен дать отпор. Не собираюсь пассивно наблюдать за происходящим. — 
Рузвельт крепко сжал челюсти.
 Лилиентал несколько нервничал, зная, что за дверью кабинета Лихи и Маршалл 
ожидают приглашения войти.
 — Я действительно собираюсь сказать кое-что на следующей сессии конгрессу. — 
Он имел в виду речь с изложением программы, которая заставит задуматься 
конгрессменов и страну в целом. — А эти парни на Гвадалканале и в Африке — 
осмелится ли этот состав конгресса сказать им, что они вернутся в страну, чтобы 
столкнуться с необходимостью поисков работы, с тревогой за то, чего нельзя 
предотвратить, например несчастный случай, болезнь и все такое. У конгрессменов 
будет возможность обсудить это, размежеваться в позициях по этой проблеме.
 Президент перечислял пункт за пунктом тезисы своего выступления, улыбаясь или 
подмигивая. Лилиентал обменялся с ним рукопожатием с намерением уйти, но 
президент, возбужденный, продолжал говорить. Воодушевление шефа передалось 
Лилиенталу, — он порывался высказать наболевшее, но никак не мог найти удобный 
момент, а мысль его заключалась в том, что, когда президент занимает 
наступательную позицию, народ его поддерживает.
 Наступило время Рождества, сопровождавшееся вечеринками в Гайд-Парке для 
солдат, охранявших дом Верховного главнокомандующего. На само Рождество 
президент и первая леди вернулись в Вашингтон. Накануне Нового года они 
собрались в кругу близких друзей, и, как обычно, глава государства произнес 
тост в честь Соединенных Штатов Америки. Все выпили под этот тост. Президент в 
свою очередь выпил за жену, помогающую ему справляться со своими обязанностями. 
По предложению Рузвельта подняли бокалы за друзей и родственников в разных 
частях света. Затем президент предложил тост за Объединенные Нации.




 Часть третья
 СТРАТЕГИЯ



 Глава 10
 КАСАБЛАНКА

 — Я намерен дать отпор! — восклицал президент в присутствии Дэвида Лилиентала.
 — Я действительно собираюсь высказать кое-что на следующей сессии конгресса.
 Однако с приближением времени обращения к конгрессу он принял более 
примирительную позицию, отчасти потому, что опросы общественного мнения 
указывали на склонность американцев поддерживать сотрудничество между 
исполнительной властью и конгрессом. Президент понимал, что 1943 год станет 
своего рода переходным годом. Это уже не время отчаянных оборонительных усилий, 
чем характеризовался 1942 год, но нельзя и рассчитывать, что 1943-й станет 
годом всеобщего наступления на врага, тем более годом победы. Президент считал, 
что наступило время обсудить послевоенные надежды и политику, однако не забывал 
и о том, что выборы в ноябре поставили его перед лицом самой мощной оппозиции 
республиканцев-демократов южных штатов, которая когда-либо ему противостояла.
 Встреченный 7 ноября 1943 года двухминутными аплодисментами на пути к трибуне, 
президент произнес длинную речь, рассчитанную на учет возражений всех оттенков. 
Он говорил уверенным тоном:
 — Изнурительный период наших оборонительных усилий на Тихоокеанском театре 
войны подходит к концу. Теперь нашей целью является навязывание боев японцам. В 
прошлом году мы их остановили. В этом году мы намерены наступать.
 В Европе главная задача 1942 года — ослабить давление на Россию путем 
принуждения Германии отвлечь часть сил на запад. Северная Африка открыла то, 
что Черчилль называл «подбрюшьем» стран «Оси», говорил президент. Он был 
настроен воинственно.
 — Не буду пророчествовать. Пока не могу сказать, когда или где Объединенные 
Нации собираются нанести в Европе следующий удар. Но мы намерены ударить, и 
ударить крепко. Не могу сказать, — здесь президент начал перечислять возможные 
цели ритмичным, насмешливым тоном, — ударим ли мы в Норвегии или на территории 
стран Бенилюкса, во Франции, или в Сардинии, или в Сицилии, на Балканах или в 
Польше — либо в нескольких странах одновременно. Но мы, англичане и русские,