Война — гигантский тотализатор. Удача и счастливый случай, которые 
обеспечивают успех или неуспех военных операций, имеют тенденцию терять свое 
значение в ходе бесчисленных сражений крупных вооруженных сил. Удача Рузвельта 
возрастала с начала десантной операции в Африке (военные избежали почти всех 
опасностей, которые ожидали их), превратившись в чисто политическое предприятие 
— он лелеял его с таким трепетом.
 В ранние часы 8 ноября десантные войска стали выбираться на берег в десятках 
пунктов участка побережья Северо-Западной Африки, протянувшегося от района 
южнее Касабланки и на восток до Алжира. Некоторые высадки войск проходили 
согласно плану. Войска быстро продвигались от побережья внутрь континента, 
встречая слабое сопротивление или вовсе его не встречая. В иных случаях 
десантные суда отнесло на несколько миль в сторону от мест высадки, происходили 
вооруженные стычки с французскими защитниками побережья. Тем не менее удача 
преобладала: океан у побережья был поразительно спокоен, удалось избежать атак 
подводных лодок; войска французов, хотя и собрались в пунктах сбора довольно 
быстро, все же находились под воздействием стратегической внезапности операции. 
Ключевые аэропорты и военные объекты быстро перешли в руки союзников. Сама 
численность и ширина фронта наступления десантных войск компенсировали их 
форсированную подготовку и недостаток вооружения.
 Верховный главнокомандующий был сам по себе подарком. Как раз накануне высадки 
в войсках был распространен текст его обращения к ним: «От успеха операции 
зависит ваша свободная жизнь, свободная жизнь тех, кого вы любите...» Некоторые 
французы вздрагивали, услышав в ранние часы по радио Би-би-си из Лондона голос 
Франклина Рузвельта на французском языке:
 — Друзья мои, страдающие день и ночь под удушающим ярмом нацистов! Я обращаюсь 
к вам как один из тех, кто находился в рядах вашей армии и флота во Франции в 
1918 году. Я сохранил на всю жизнь глубочайшие дружественные чувства к 
французам... Я видел ваши фермы, деревни и города. Знаком с вашими солдатами, 
профессорами, рабочими... Я снова приветствую вас и подтверждаю свою веру в 
Свободу, Равенство и Братство».
 Он просил французов помочь десантникам.
 — Vive la France eternelle! [2] 
 В это же время представитель Рузвельта в Алжире взывал к «здравому смыслу и 
национальным идеалам» французов, что предвещало беду. Мэрфи полагал, что, 
поскольку высадка началась у Алжира, он сообщит местным французским властям, 
что крупные американские силы вступили на африканскую территорию и генерал Жиро 
готов взять на себя ответственность за местное управление. Однако утром 8 
ноября случилось непредвиденное — ни Жиро, ни десантники так и не появились. По 
случаю самым высокопоставленным французом на тот момент в Алжире оказался 
адмирал Дарлан, который навестил своего больного полиомиелитом сына. Только 
Дарлан мог действовать от имени Петена. Сначала сообщение Мэрфи о происходивших 
событиях привело Дарлана в гневливое состояние. Американцы, очевидно, так же 
глупы, как и англичане, заявил он. Когда Мэрфи доверительно сообщил ему, что 
полмиллиона войск (преувеличение в несколько раз) высаживается на континент, 
негодование Дарлана уступило место галльскому реализму или, по крайней мере, 
здравому смыслу. Он сказал Мэрфи, что будет сотрудничать в случае одобрения 
Петена.
 Далеко на севере, в Виши, старый маршал принял американского поверенного в 
делах. Рузвельт как «глава государства Соединенных Штатов» прислал послание 
маршалу как «главе государства Республики Франция». Рузвельт напоминал: немцы 
«не упускали ни одной возможности для деморализации и унижения вашей великой 
нации». Они собирались оккупировать Французскую Северную Африку и затем 
угрожать оттуда Америкам. Президент выражал надежду на сотрудничество 
французских властей Северной Африки. Ответ Петена для поверенного в делах, 
составленный Лавалем и помощниками, заготовлен заранее. Маршал узнал об 
агрессии союзников с недоумением и печалью. Рузвельт приписывал своим 
противникам ложные намерения. Маршал всегда заявлял, что будет защищать империю,
 он будет верен своему слову. Под угрозой честь Франции.
 — На нас напали, мы будем защищаться — вот приказ, который я отдаю.
 На самом деле чувства маршала были менее решительны, чем его слова, но он, как 
и прежде, несвободен в действиях. Вскоре Петен разорвал дипломатические 
отношения с Соединенными Штатами, предписав Дарлану действовать по собственному 
усмотрению.
 Французские военные, оказавшись в политическом тумане, добивались четких 
инструкций и приказов. К полудню 8 ноября — Алжир почти полностью блокирован, 
прибрежные батареи захвачены союзниками, укрепленные форты окружены — Дарлан 
согласился сдать город. Обстановка складывалась по-разному. Два катера со 
сборными группами командос на борту попытались на заре штурмовать гавань Орана, 
но были уничтожены, потеряв почти всех людей, за исключением небольшой группы. 
Десантные войска осуществили быструю и успешную высадку на побережье близ Орана,
 но французы оказали упорное сопротивление и к вечеру начали готовить 
контрнаступление на следующий день. На береговых плацдармах Атлантики 
развернулись тяжелые бои. В Касабланке приказал уничтожить десант Ноге, 
посчитавший по первым сообщениям, что имеет дело просто с рейдом командос. 
После неумелой высадки с бесконечными задержками и суматохой американские 
войска, направлявшиеся к главным городам, попали под сильный артиллерийский 
огонь французов.
 Наиболее драматичным эпизодом стал морской бой у Касабланки — «пальба в 
устаревшем стиле Флэннагана» между надводными кораблями, как определил этой бой