результата. Лучший способ преодолеть потери судов — строить больше.
 Если в ходе Второй мировой войны и случались чудеса, то одно из них — прорыв 
1942 года в судостроении. В январе президент поставил перед отраслью 
астрономические задачи; в следующем месяце повысил их, а через несколько 
месяцев снова увеличил. Адмирал Лэнд и члены его Морской комиссии ужасались 
намеченным цифрам выпуска судов, берущимся, казалось, с потолка. Комиссии 
приходилось выполнять заказы как флота, так и армии; верфям не хватало 
оборудования для ремонта; к тому же забастовки, недостатки планирования. Лэнд 
требовал стали и еще раз стали; настаивал также, чтобы президент заморозил 
трудовые отношения в судостроительной промышленности в том состоянии, когда 
рабочих не отвлекают профсоюзные проблемы. За первые девять месяцев 1942 года 
выпуск судов отставал от графика — выполнить поставленное Рузвельтом задание 
или покрыть потери союзников представлялось невозможным. Но даже на нижней 
точке синклинали выпуска становилось ясно: кривая роста производства вырастет в 
конце 1942 года до такого уровня, что задание главнокомандующего будет 
выполнено. И оно было выполнено.
 Это подобие чуда стало американской легендой; достигнуто оно как вопреки 
правилам, так и благодаря им. В частности, Генри Дж. Кайзер доставал 
инструменты и материалы отовсюду, отчаянно нанимал необученную рабочую силу, 
надеясь ее обучить; его обвинили в пиратстве на рынке рабочей силы и поставок 
приоритетных материалов. Но он полагался на американский опыт в стандартизации, 
сборке готовых компонентов, массовом производстве и обеспечении нормы прибыли. 
Элиот Джейнуэй отмечал, что Кайзер инстинктивно усвоил принцип Рузвельта — 
энергичность более эффективна, чем сама эффективность. Весной 1942 года 
кайзеровские и другие верфи, на которых начали строиться корабли всего год 
назад, побили все рекорды, заканчивая строительство за шестьдесят — семьдесят 
дней вместо положенных ста пяти. Выпуск кораблей возрос с 26 единиц в марте до 
67 в июне. Главная заслуга в этом подвиге принадлежала судостроителям. Но 
фантазер в Белом доме, ставивший в 1942 году «невыполнимые» задачи, подписал 
также в 1936 году Закон о торговом флоте и инициировал осуществление 
долговременной программы кораблестроения. Он добился увеличения спуска со 
стапелей судов после падения Франции, поставил у руководства судостроением 
таких людей, как Лэнд и Викери. Труднее всего для него, видимо, оказалось 
одобрить проект создания простого грузового судна под названием «Свобода», 
известного Рузвельту и другим морякам по кличке Гадкий Утенок, президент обожал 
небольшие, грациозные корабли.
 Через пять месяцев после Пёрл-Харбора военное производство развивалось так 
медленно, что Рузвельт предупредил Нельсона и других руководителей: 
поставленные им в 1942 году задания могут быть сорваны. Весной военное 
производство значительно улучшилось, а к середине лета основной проблемой 
администрации стало не столько производство, сколько распределение поставок 
различным национальным ведомствам и союзникам за рубеж в свете меняющихся 
стратегических потребностей на отдаленных театрах войны. Такого рода 
планирование поставок, невероятно трудоемкое и сложное, легло в конце весны 
1942 года тяжелым бременем на военные службы Рузвельта и коллективные союзные 
комитеты Черчилля.
 Частично проблема заключалась в неожиданном переходе от холодной войны к 
настоящей, всеобъемлющей войне. До Пёрл-Харбора президент соблюдал осторожность 
в расходовании государственного бюджета и запросах финансовых средств в 
конгрессе. В свою очередь, конгресс относился к удовлетворению запросов 
президента сдержанно, а временами проявлял крайнюю скупость. Все мгновенно 
изменилось 7 декабря: Рузвельт ставил промышленности невероятные задания, а 
конгресс попросту открывал государственную казну для их финансирования, выделив 
для этого в первые шесть месяцев почти 100 миллиардов долларов, а в следующие 
четыре месяца — еще 60 миллиардов.
 Так же обстояло дело и с мобилизацией живой силы для войны. Конгресс, чуть не 
проваливший призыв, после Пёрл-Харбора одобрил финансирование громадного 
увеличения численности армии. В январе 1942 года президент санкционировал 
доведение численности армии к концу года до 3,6 миллиона человек. Через четыре 
месяца повысил планку до более 5 миллионов, однако Рузвельт не поддержал 
предложение Маршалла довести численность армии до почти 9 миллионов человек к 
концу 1943 года. К досаде Маршалла, президент предпочитал планировать на шесть 
месяцев, а не на год вперед и не делал секрета из своего предпочтения. Рузвельт 
прислушивался к обвинениям в адрес администрации, что военной техники 
закупается больше, чем можно использовать или отправить за рубеж, — например, 
одна газета сообщала, что накоплена и заказана военная форма, с тем чтобы одеть 
50 миллионов человек.
 Держать колоссальные денежные суммы на каком-то балансе стремились Доналд 
Нельсон и его Совет оборонной промышленности (СОП). В начале весны ему пришлось 
сообщить президенту, что военная продукция стоимостью 40 миллиардов долларов, 
планировавшаяся на 1942 год, после Пёрл-Харбора из-за инфляции стала стоить 62 
миллиарда, а стоимость продукции на 1943 год, 60 миллиардов, разбухла до 110 
миллиардов, поэтому увеличение производства при прежнем финансировании 
становится фактически невозможным. Нельсон занимал неудобное положение «царя 
производства» без царских прерогатив. Он доказывал министерству обороны и 
другим своим соперникам, что президент возложил на него обязанности руководить 
всей программой оборонного производства и поставок. Фактически ему приходилось 
конкурировать с новыми, разветвленными службами снабжения, руководимыми 
генералом Брехоном Сомервеллом; с учреждениями флота; агентствами по поставкам 
и распределению зарубежного сырья; с группой судостроительных и иных царей. Сам