стоянно приходилось бороться с влиянием на фюрера партии и СС. Усилия эти 
принесли лишь частичный успех, а несколько друзей – сослуживцев по генштабу 
даже называли его «чистейшей воды глупцом». Нет, в оценке своего шефа Шмундт 
«глупцом» не был. Он очень хорошо умел разглядеть события и лица и приходил в 
отчаяние от дистанцированной в отношении Гитлера позиции генералов. Однажды в 
разговоре со Шмундтом на эту тему я упрекнул его в том, что он мог бы оказывать 
большее влияние на персональное замещение должностей в штабах сухопутных войск, 
добиться чего ему удалось бы только через Гитлера. Но Шмундт был слишком 
порядочным человеком: в его глазах это было интриганством против своих 
генералов. Сам же он получил от них в ответ только неблагодарность и 
высокомерное сочувствие.
 Итак, Гитлеру предстояло решить, предпринимать ли сосредоточение и 
развертывание сухопутных войск для назначенного на 26 августа нападения на 
Польшу. К середине месяца становилось все яснее: Польша окажет вступающим 
германским войскам сопротивление. В эти дни мне удалось переговорить с двумя 
нашими посетителями: Бем-Теттельбахом и Карлом Ханке. Последний был до 
недавнего времени статс-секретарем геббельсовского министерства пропаганды и 
имел мобилизационное предписание в танковые войска. Оба они в то, что при 
германском нападении на Польшу Англия останется нейтральной, не верили и 
считали, что это будет означать и одновременное военное столкновение с Францией.
 Ханке полагал, что германо-русский союз не произведет на британцев никакого 
впечатления. Это отвечало и моим представлениям, но я все-таки никак не мог 
поверить в то, что Польша рискнет пойти на сопротивление двум превосходящим ее 
по мощи державам – Германии и России. Пожалуй, это все же было бы последним 
шансом на новые переговоры с нею.
 Я ценил Ханке, мы подружились и часто беседовали между собой. Мне были 
известны его умные и глубоко серьезные взгляды на многие вопросы политики и 
жизни. В последнее время его имя часто связывалось с любовными похождениями 
Геббельса с чешской кинодивой Лидой Бааровой. Во время Байройтского фестиваля 
Гитлер, мягко применив силу, снова воссоединил супружескую пару Геббельсов. Но 
этому предшествовали бурные недели. Поначалу Магда Геббельс обратилась за 
советом и помощью к Ханке в надежде на то, что он подействует на ее мужа и 
уговорит того прекратить свои любовные эскапады. И она, и Ханке знали, что 
этого желает и Гитлер. Тщетно пытался Ханке урезонить Геббельса, и это привело 
лишь к отчуждению между Ханке и Магдой. Тогда она решилась на развод с 
Геббельсом. Узнав об этом, фюрер вмешался, и Магда приняла его «судебный 
приговор». Мы же, однако, были убеждены в том, что на самом деле большой 
любовью Магды был не кто иной, как сам Адольф Гитлер, и, пусть даже 
эпизодически, она пользовалась его взаимностью. Брак с Геббельсом явился для 
нее выходом, дав возможность жить в близком общении с Гитлером. Иначе объяснить 
замужество этой необычайно привлекательной женщины с хромоножкой Геббельсом мы 
никак не могли.




 Германо-русское соглашение


 Тем временем на Оберзальцберге продолжалась обычная жизнь. Внешне не было 
заметно, чтобы политики и военные занимались какими-то исключительными делами. 
Шмундт и Хевель информировали меня после моего приезда о последних событиях.
 Как и ожидалось, 12 августа Гитлер дал приказ о сосредоточении и развертывании 
вермахта против Польши и назначил «день X» (день нападения) на субботу, 26 
августа. 14-го в «Бергхофе» побывали Браухич и Гальдер, имевшие продолжительный 
разговор с фюрером. Шмундт полагал, что он вызвал их, дабы еще разочек «всадить 
им здоровенный шприц в одно место». По мнению Гитлера, Польша совершенно 
изолирована и через недели две после нападения рухнет. За этот срок Англия и 
Франция никакой ощутимой помощи ей оказать не смогут. А если Англия все-таки 
вмешается, тем самым она поставит на карту существование своей мировой империи.
 В этом случае Гитлер хотел напасть на Польшу, несмотря ни на что. Россия будет 
держаться нейтрально. Ее интересуют только Прибалтийские государства и 
Бессарабия. Хевель подтвердил, что Риббентроп форсирует кажущиеся 
благоприятными переговоры с русскими о торговом соглашении. Недоверие вызывает 
лишь поведение итальянцев. Довольно продолжительный визит итальянского министра 
иностранных дел графа Чиано{163} в конце прошлой недели имел целью удержать 
Гитлера от войны против Польши из-за опасения вмешательства Англии. У Хевеля 
сложилось впечатление, что фюреру не удалось убедить Чиано в необоснованности 
его опасения насчет большой войны.
 Тем не менее Гитлер продолжал доверять Муссолини. По мнению Хевеля, итальянцы 
весьма точно знали не только германские намерения против Польши, но и 
английскую точку зрения. Фюрер очень откровенно высказал Чиано свои идеи и 
планы насчет Польши, но, как и обычно в своих беседах с итальянцами, многое 
изобразил утрированно, а это отчасти не соответствовало его мыслям. На сей раз 
ему гораздо важнее, чем когда-либо, были цель и воздействие его слов. Ему 
необходимо привлечь итальянцев на сторону своих планов против Польши и, будучи 
уверенным в том, что все, сказанное им, через Рим дойдет и до Лондона, он 
считает возможным таким образом внушить англичанам представление о своей 
военной мощи и решимости.
 Пресса почти ежедневно сообщала об учащающихся эксцессах поляков против 
немецкого меньшинства в бывших германских областях Восточной Пруссии и Верхней 
Силезии.