что как военный адъютант я подчиняюсь только одному Гитлеру и должен примерно 
на два года всецело посвятить себя этой задаче. В своей деятельности и при 
выполнении мною задач, касающихся Главного командования люфтваффе (ОКЛ{24} ), я 
должен советоваться с его обер-адъютантом полковником Бодешатцем. Тот остается, 
как и прежде, личным офицером связи Геринга с Гитлером и к моим делам 
касательства не имеет. Геринг приказал мне отправиться в Имперскую канцелярию, 
где находится адъютантура вооруженных еил, и явиться там к полковнику Хоссбаху. 
Он, Геринг, в 13 часов будет у фюрера и лично представит меня ему. Я должен 
ждать его там.
 Я был рад, что этот разговор не застал меня совершенно врасплох. Геринг 
сообщил мне о поистине не будничном назначении и дал необычную для молодого 
офицера должность. Правда, подлинное значение некоторых его тогдашних 
высказываний я в тот момент не уразумел и полностью осознал их закулисные 
причины только в ближайшие месяцы. Но отправляясь в Имперскую канцелярию, я об 
этих закулисных причинах ничего не знал и не догадывался. Мне все еще не было 
ясно, состоялось ли уже мое новое назначение или последнее слово остается за 
самим Гитлером. Прежде всего мне предстояло явиться к полковнику Хоссбаху. Он 
для меня совсем неизвестным человеком не был. Я шел к нему с явным 
предубеждением. В имперском военном министерстве слава у него была неважная. 
Критические высказывания о нем офицеров генерального штаба сухопутных войск 
доходили и до моего слуха.
 Первым в помещениях «адъютантуры вооруженных сил при фюрере и рейхсканцлере», 
как именовалось наше учреждение, я встретил адъютанта по военно-морскому флоту 
корветтен-капитана{25} Карла-Йеско фон Путткамера. Высокого роста, 
светловолосый, с изысканной внешностью, курящий сигары и скупой на слова. 
Таково было мое первое впечатление. Немного погодя появился и полковник Хоссбах.
 Я представился по всей форме, поскольку хорошо знал, какое большое значение он 
придает таким внешним проявлениям чинопочитания, за что полковник и носил 
прозвище «Последний пруссак». Он воспринял меня благожелательно и тут же 
предложил пройти с ним в квартиру фюрера, чтобы я смог лично доложить тому о 
своем прибытии в его распоряжение. Мне пришлось возразить, что я получил 
указание от своего главнокомандующего ожидать его, ибо он сам представит меня. 
Хоссбах принял это к сведению с недовольством, но все же попросил Путткамера в 
надлежащий момент проводить меня в квартиру фюрера. Затем он удалился. Мое 
первое впечатление о нем оказалось именно таким, каким я и ожидал. Неконтактный,
 блюдущий дистанцию между собой и нижестоящими, он буквально смотрел на 
молодого «галстучника»{26} из люфтваффе сверху вниз.
 Через некоторое время мы с Путткамером отправились в путь по длинным коридорам,
 связывавшим наши служебные помещения с квартирой фюрера в старом здании 
Имперской канцелярии, которое было построено еще в XVIII в. и в котором со 
времени образования Германской империи в 1871 г. находилась резиденция первого 
рейхсканцлера князя Отто фон Бисмарка и всех последующих. Гитлер, став 
рейхсканцлером, полностью обновил это здание по проекту мюнхенского архитектора 
профессора Людвига Трооста.
 После нашего марша по коридорам мы добрались до малого вестибюля, а оттуда 
проследовали в большой в главной части пале. Там уже находилось большое число 
штатских и людей в различной форме, преимущественно из рядов партии, СА и 
СС{27} . Разумеется, на меня со всех сторон устремились удивленные взгляды, 
сопровождаемые примерно такими репликами: «Ага, новичок!». Одни подходили 
поздороваться сами, другим меня представлял Путткамер. Запомнился же мне только 
личный шеф-адъютант Гитлера обергруппенфюрер СА{28} Вильгельм Брукнер. Он 
весьма любезно помог мне пройти через этот первый «строй шпицрутенов» в еще 
чуждом мне окружении. Вокруг царило большое оживление. Мне показалось все это 
настоящей «биржей новостей».
 Прибытие Геринга дало о себе знать уже издалека. С улицы послышались громкие 
возгласы «Хайль!», затем команды, звуки останавливающихся у портала автомашин и 
щелканье каблуков эсэсовской охраны. Все присутствующие вытянули руку вперед в 
знак «германского приветствия». Сам же он (это я потом мог наблюдать часто) 
отвечал на приветствия со всех сторон довольно развязно, почти никому не 
подавая руки, будь то даже имперский министр или рейхсляйтер партии. Я 
доложился ему и получил указание ждать, пока он меня не позовет. Поскольку 
многое было для меня в новинку, время прошло быстро, а затем служитель 
пригласил меня следовать за ним. Пройдя через две большие двустворчатые двери, 
я через несколько шагов оказался в так называемом Малом салоне и очутился прямо 
лицом к лицу с вошедшим с другой стороны вместе с Герингом Гитлером. Я все-таки 
успел отдать честь и уже хотел было отрапортовать по уставу о своем прибытии, 
но тут инициативу перехватил Геринг, представив меня фюреру. Тот подал мне руку 
и поздоровался со мной без соблюдения принятой формы и совсем не по-военному.




 Первые впечатления


 Под названием «путч Рема» речь в действительности идет об учиненной Гитлером 
30 июня 1934 г. и вошедшей в историю под названием «Ночь длинных ножей» 
кровавой расправе (руками СС и гестапо под главенством Гиммлера и Геринга) со 
своими сообщниками по партии и соперниками в борьбе за абсолютную власть. Они 
отражали настроения мелкобуржуазной массы нацистского движения, требовавшей